– Ешьте, ешьте на здоровье, будьте нашими гостями.

Еды было много, мы потихоньку стали наедаться. Вдруг я почувствовал легкое головокружение, которое усиливалось, и, уже теряя сознание, подумал: «Нас отравили».

Трудно сказать, сколько прошло времени. Я открыл глаза в каком-то медпункте. Оказалось, рядом с РОВД располагался пункт скорой помощи. Зашла та же пожилая женщина.

– Ну как Вы? – спросила она с порога.

– Хорошо, – не задумываясь, ответил я.

– Хорошо ему, как же, откуда может быть хорошо. Господь дал тебе такое здоровье, родители потратили на тебя свою жизнь, а ты, бессовестный, не жалеешь ни труды своих родителей, ни дар божий. Нельзя так, побойтесь Бога, ведь он за все спросит с каждого. И этим иродам придется отвечать. Всем, всем придется предстать перед ним, – бормотала она, замеряя у меня давление. – И впрямь хорошо, – сказала она, привставая со стула, стоявшего рядом с моей кроватью.

– Что со мной? – спросил я, пытаясь встать, но попытка не удалась, вновь закружилась голова, и я опустил голову на подушку.

– Лежи, лежи и не дергайся, – захихикала моя спасительница. – Господи, прости мою грешную душу, – перекрестившись, пробормотала она.

Я смотрел на доктора и никак не мог понять, почему она крестится, насколько я знаю они, осетины, мусульмане. Заранее скажу: как оказалось потом, осетины делятся на мусульман и христиан.

Вдруг я вспомнил про Марата с Николаем.

– Можно спросить? – обратился я к доктору, которая что-то записывала в книгу.

Услышав меня, она выпрямилась:

– Чего тебе, лежи молча, а лучше спи.

– Друзья мои там беспокоятся, куда я пропал, переживают, наверное.

– Не беспокоятся, успокойся. О себе подумай, у тебя упадок сил, не шути с этим.

– Отчего у меня он, упадок, есть, а Ашоту хоть бы хны?

– Это тот молодой, что ли? Так ему проще. Он беспокоился только о себе и ждал, пока ты что-нибудь придумаешь. Жить в неведении проще. Здесь твои друзья, приехали, все тут. Обещала впустить того, что здоровее всех, он главный? – спросила она.

– Там – да.

Я лежал и думал, как мы будем объяснять директору автобазы, куда делся его КамАЗ. Тут вошел Марат в белом халате.

– Только лежать! – скомандовала мой спаситель.

Марат присел рядом на стуле и стал рассказывать о том, как они с Колькой…

Я лежал, и мне становилось понятно, о чем причитала эта женщина.

– И вообще скажу тебе: я правильно сделал, что попросил тебя поехать вместо себя. Если бы в багажнике оказался я, то мне был бы конец.

Врач находилась рядом и все слышала, повернулась к нам и таким скрипящим голосом сказала:

– Да, ребята, горя вам еще хлебать да хлебать. Все, хватит, ему отдыхать надо, выходи отсюда.

– Ладно, – сказал Марат, – пойду, – повернувшись к врачу спросил: – а когда его отпустят?

– Зачем он тебе? Видишь, в каком он состоянии.

– Ладно, – сказал мой друг, – выйдешь – подумаем, что дальше делать. А без него думать некому, наверное.

– Я извиняюсь, – обратился я к доктору, – когда мне можно будет выйти отсюда?

– Думаю, завтра отпущу.

Сделав мне ещё несколько уколов, она ушла, а я заснул.

Наступило утро, я полностью проснулся, в палате я был один. Прямо передо мной было окно, на котором висели занавески. Раннее утреннее солнце просвечивало занавески и грело мне лицо. Странно, вот лежу здесь, вроде все нормально. Нет никаких проблем. Все хорошо, не было холода, обмороженных ног. Вообще нет ничего, кроме этого солнца. Такое легкое состояние души, трудно объяснить, что случилось. Лежу себе и видеть никого не хочется. Прошло время, в дверь вошла моя спасительница.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброго здоровья, – ответила она и стала замерять давление.