Купила новый замок, принесла отвёртку и занялась ремонтом. Завхоза было недоискаться. Ну что ж, не боги горшки обжигают, и вскоре дверь в кабинет открывалась легко, податливо повинуясь повороту ключа в замочной скважине. После вся школа обсуждала, что в случае чего теперь у них есть я, которая может что угодно прикрутить, открутить и починить…

Меня мягко потянуло вперёд, и я открыла глаза: электричка тормозила перед очередной станцией. Спросонья поймала взглядом знакомый пейзаж за окном и тут же, схватив сумку и пакет с тетрадками, вскочила и быстро зашагала к выходу. Люди двигались молча, погрузившись то ли в мысли, то ли в полусон, и я шла среди них, пока что только прохожий, но скоро – учитель и вожак.

Среда, 25 сентября, 7-40

– Ты мне ногу отдавил, зараза!

– Кыш отсюда!

– Ой, вчера такой фильм посмотрела, девчо-о-онки, там актёр красавчик просто!..

– Домашку сделала? Дашь списать?

Прохожу мимо гардероба, с двух сторон – гомон и смех. Дети переобуваются, толкаются, делятся новостями: шутка ли – со вчерашнего вечера не виделись, столько всего умопомрачительного произошло за это время! Из шума окликают:

– Здасьте, Мария Осиповна! Доброе утро!

Это мои. Пятиклассники. Узнаю их по доверчивым, ещё не повзрослевшим голосам, по открытой радости новому дню, звучащей в обычных словах приветствия. Киваю, улыбаюсь, уворачиваюсь от внезапно бросившегося наперерез мне мальчишки. Улей проснулся. Пчёлы гудят.

Добираюсь наконец до учительской, по дороге раз десять ответив на «здравствуйте». Двери в царство учителей открыты, нет смысла их сейчас плотно затворять: то и дело кто-то заходит, выходит, заглядывает, зовёт классного руководителя, требует немедленно найти журнал, жалуется на обидчика, спрятавшего портфель в мужском туалете.

Учительская – небольшой кабинет с рядами столов вдоль глухой стены и под окнами. С третьей стороны – шкаф для верхней одежды и стеллаж с классными журналами, синими, пухлыми, величавыми. В четвёртой стене дверь и зеркало, но дверью здесь пользуются гораздо чаще, чем зеркалом, хоть большинство педагогов – женщины и можно было бы предположить в них естественное желание проверить, всё ли в порядке с лицом, причёской, одеждой. Но поток дня порой так стремителен и плотен, что нет времени взглянуть на себя со стороны: пробегаешь мимо отражения и ловишь лишь какой-то промельк в глубине зеркала. То ли есть ты, то ли нет.

Вокруг стола столпотворение.

– Талончики на питание! Не забудьте! – призывает всех одна из учителей, и, улучив момент, я тоже просачиваюсь к парте и в разбросанных на ней листочках пытаюсь отыскать те, на которых напечатаны фамилии учеников моего класса. «Петров И., 5 “Б”» Вот, первый выловила, осталось ещё девять.

Эта ежеутренняя рыбалка уже стала привычной. Пришёл в школу – найди талончики. Обыкновенные прямоугольные листочки с напечатанными фамилиями учеников, которым положено льготное питание. Бумажки надо собрать и раздать ученикам, чтобы дети могли бесплатно получить обед. Завтра талончики вернутся из столовой в учительскую, и начнётся новая рыбалка.

Отыскиваю всего девять талонов, но десятого так и не нахожу. Куда делся Валин билет? Проверяю ещё раз остальные бумажки, которые так и тают под ловкими руками учителей, но нужного листа не обнаруживаю.

В учительскую уже заглядывают ученики, ждут своих карточек. Выглядит это так, будто дети сидят друг на друге верхом, как бременские музыканты, в желании как можно лучше рассмотреть происходящее в кабинете. Выхожу в коридор, созываю ребят, раздаю талоны. Может быть, Валя сегодня не пришла? Нет, вот она стоит и смотрит на меня в терпеливом ожидании.