Правило номер два: восхваляй его. Восхваляй, даже если это все ложь. Даже если эта похвала выблевывается из твоего желудка – все равно хвали!

– В ту ночь, когда ты привез меня в полицию, я даже представить себе не могла, что в наше время еще есть такие порядочные парни, которые в любой момент могут протянуть руку помощи девушке, находящейся в беде.

Господи, если ты меня слышишь, можно, я прямо сейчас сгорю от стыда и поднимусь на небеса? Посидим с тобой за каким-нибудь безалкогольным коктейльчиком и на перемотке посмотрим мой позор… Клянусь, я от души буду ржать над собой.

Смотрю на него и понимаю, что с каждым произнесенным мною словом его взгляд становится все тусклее и тусклее. Словно я сейчас не восхваляю его и благодарю, а, наоборот, втаптываю каблуком своей туфли его самоуверенность на самое дно. Что-то не так…

– С тобой все нормально? – интересуется он, приподняв одну бровь.

Ура! Наконец-то он хоть что-то сказал!

– Да… да, все отлично, – утвердительно киваю головой. – Просто… я тут никого не знаю, и хотела подружиться с тобой – с единственным человеком, с которым уже успела немного познакомиться и пообщаться, – произношу я, чувствуя, что меня уже порядком затрах… уже слегка надоел этот странный моно-диалог. – Расскажи мне немного о себе, – прошу я, складывая руки на столе и опираясь о них подбородком.

– Слушай, Скарлетт, – начинает он, в очередной раз облизывая свои губы, – я сегодня не в настроении на общение и обмен любезностями. Может, поболтаем как-нибудь в другой раз? Я о-о-очень спешу, – говорит он, поспешно вставая. Он прячет телефон в задний карман, туда же отправляет наушники, и поднимает поднос со стола, но я решаю прибегнуть к третьему правилу.

Правило номер три: проявлять телесный контакт. Даже если потом тебе придется очень жесткой мочалкой оттирать от своих рук ощущение тепла его кожи.

Я опускаю ладонь на его руку, которую он останавливает на полпути к своему обеду, и резко отдергиваю, почувствовав, что сотворила что-то очень странное.

– Постой, – говорю я, смотря на то, как равнодушно он пялится на меня. – Ты простил меня за тот инцидент?

– Просто забей, – произносит он, поднимает поднос и переводя взгляд за мою спину. От увиденного его губы снова изгибаются в ту самую улыбку, которую я по какой-то причине не удосужилась получить за эти минуты разговора. – Это ведь был всего лишь спор, да? Так что не парься, мне все равно.

Да что за моей спиной такого интересного, черт возьми?! Уже второй раз он просто сбегает к тому, что находится там, а не перед его лицом.

– Тео, я хочу… – Я пытаюсь подняться, но не могу распутать свои ноги, которые скрутила под столом, и снова плюхаюсь на задницу.

– Прости, детка, но не сейчас. Я не хочу сегодня, – произносит он, подмигнув мне.

Детка?! Снова? Выгрызу из твоего мозга это тупое обращение, придурок!

– Что ты сказала? – Он оборачивается ко мне и смотрит с внезапно возникшим из неоткуда блеском в глазах.

Ну нет, я не поведусь! Я контролирую свои мысли, бурундук.

Откидываюсь на спинку диванчика, накалываю вилкой лист салата и запихиваю его в рот. Затем тщательно пережевываю, желая специально задержать его от «важных дел», и, проглотив, притворяюсь дурочкой и указываю столовым прибором на себя:

– Ты это мне?

– Тебе, тебе, – уточняет он, склонив голову набок и внимательно следя за моими действиями.

– Сказала, что… – Я отправляю вторую порцию салата в рот и повторяю все, что делала до этого, но в этот раз указываю вилкой на него.

Ты – придурок! Раздражаешь меня с каждой секундой все больше и больше. И если бы у меня была возможность плюнуть в твое лицо сейчас, я бы это сделала.