Тот пожал плечами.

– Понятия не имею, купил в ларьке, – ответил он равнодушно.

– Хотела бы я попасть в этот ларек, – завистливо протянула Валя.

– А ты откуда к нам приехал? – продолжила она свой допрос.

– Из Калининграда, – ответил собеседник.

– А, тогда все понятно, – вздохнула Валя, – там, рядом Польша, оттуда наверно что-нибудь привозят иностранцы.

Саша быстро оделся после чего мы снова поднялись в парк и направились к выходу. Там, почти у самых ворот, стоял небольшой ларек, в котором продавали мороженое.

– Хотите пломбир? – внезапно спросил наш спутник.

Я стеснительно молчала, зато Валя энергично закивала.

Саша вытащил из кармана брюк свернутые банкноты. Отделив красную бумажку, он встал в короткую очередь.

Валька поглядела на меня круглыми от удивления глазами.

– Кто он такой? – шепотом спросила она, – в жизни столько денег не видела, у него там, наверно, рублей пятьсот.

Мне пришлось признаться, что я ничего о своем новом знакомом не выяснила, а только говорила о своих радостях и заботах.

Валя укоризненно покачала головой.

– Очень подозрительный тип, – вновь шепнула она, – приемы всякие знает, денег куры не клюют. Странный парень, по виду не скажешь, что уже работает. Больше на студента похож.

– Почему ты думаешь, что он работает, – спросила я.

– Гайзер! Ты чего? У тебя с головой все в поряде? Тебе родители столько денег доверят с собой таскать? А студенты все нищие, у них вечно денег нет.

До меня дошло, конечно, никто из родителей не доверит нам таких денег, просто поносить в кармане.

– Так, что тут только два варианта, – заключила Валя, – или он работает, или эти деньги где-то стырил.

– Ты, что! – возразила я, – он не такой.

– Ох, Ленка, – хихикнула Валя, – романтик ты наш, тебе только «Алые паруса» читать. Я помню, как ты над ними ревела в прошлом году.

В это время к нам подошел Саша и протянул нам по два пломбира.

– А почему себе не купил? – удивилась я.

На Сашином лице промелькнула почти незаметная гримаса недовольства.

– Понимаешь, просто не люблю мороженое, – признался он.

– И хорошо, – сообщила Валя, – нам больше достанется.

– А что ты любишь? – не успокаивалась я.

Юноша смущенно улыбнулся.

– Только не смейтесь, я бы съел кусок копченой колбасы. У вас она такая вкусная.

– У нас это где? – удивились мы, – в нашем городе? А в Калининграде, разве такую не делают?

Саша засмеялся.

– Делают и много, только мяса в ней нет.

– Странные истории ты рассказываешь, – недоверчиво сказала Клевина, – очки вон, импортные купил, а колбаса плохая. Разве колбаса бывает не из мяса. Ведь всех, кто ее делает, ОБХСС сразу в тюрьму посадит, а может, и расстреляют за воровство.

После колбасы Валя переключилась на Сашины синие брюки, которые он назвал джинсами, пощупав материал, она сказала, что тот очень крепкий и подходит для тяжелой физической работы.

Саша рассмеялся, и сквозь смех сообщил, что мы еще не раз вспомним эти штаны в будущем.

– Слушай, – неожиданно спросила Валя, – а почему ты ушла от девочек и загорала отдельно?

Мое настроение резко упало.

– Да, так, – неохотно ответила я, – надоели они своими разговорами.

– Понятно, – нехорошо прищурилась Валя, – Гайзер, ты, когда себя как надо поставишь? Она же специально тебя обзывает. Я ведь не могу с тобой все время быть. При мне никакая сука тебе ничего бы не сказала! Почему ты, когда занимаешься комсомольскими делами, все можешь, ничего не боишься, а как тебя начинают обзывать, сразу в кусты.

Саша шел рядом и внимательно слушал наш разговор. Мне было ужасно стыдно, но я знала, что Валька теперь не отцепится, пока не выяснит, кто на этот раз меня обзывал. А завтра побежит колотить Климову, раз я сама не могу этого сделать.