Открыла дверь.

– С добрым утречком!

А вот не видать ему ответной улыбки!

– Привет, Таннер, – как можно равнодушней сказала она. – Заходи.

Проходя мимо нее, левой рукой он взъерошил ей волосы, проследовал к окну, раздвинул шторы.

– У вас тут что, спиритический сеанс?.. Вот, наконец-то, хоть тебя теперь видно.

Резкий утренний свет наполнил комнату, кафельная глазурь отбросила солнце на потолок: вместо пола словно водная гладь.

– Как самочувствие? – рассеянно спросила она, снова встав перед зеркалом и принявшись поправлять только что подпорченную им прическу.

– Дивное!

С сияющим видом он уставился в зеркало на ее отражение, играя глазами и даже – как она с великим отвращением заметила – специально напрягая на лице какой-то мускул, ответственный за появление ямочек на щеках. «Боже, какой он все-таки фанфарон! – еще раз поразилась она. – Но с нами-то он тут зачем? Конечно, это из-за Порта. Это Порт позволил ему за нами тащиться».

– А что вчера вечером приключилось с Портом? – говорил в это время Таннер. – Я его ждал, ждал, а он так и не появился.

– Ты его ждал? – подняв на него взгляд, недоверчиво переспросила Кит.

– Да, у нас даже вроде как свидание было в кафе назначено – ну в том, в нашем. Хотели выпить на сон грядущий. Я там сижу, сижу, а о нем ни слуху ни духу. Ну, пошел лег, довольно долго читал. До трех он точно не приходил.

Все это было враньем. На самом деле, когда они с Портом расставались, Таннер сказал: «Если надумаешь выходить, загляни в „Экмюль“: возможно, я буду там». Из гостиницы он вышел вскоре после Порта, подклеил какую-то француженку и пробыл у нее в отеле до пяти. Возвращаясь на рассвете, ухитрился через застекленный верх входной двери бросить взгляд внутрь их номера, увидел пустую кровать в одной комнате и спящую Кит в другой.

– Правда? – отозвалась она, снова поворачиваясь к зеркалу. – Тогда он, значит, почти не спал, потому что встал уже и ушел.

– Ты хочешь сказать, еще не приходил, – сказал Таннер, глядя на нее в упор.

Она не ответила.

– Нажми, пожалуйста, вон ту кнопочку, ладно? – наконец проговорила она. – Я бы выпила, пожалуй, чашку этого их цикория с круассаном – ладно уж, пусть даже деревянным.

Решив, что времени прошло вроде достаточно, она вошла в комнату Порта и бросила взгляд на кровать. Постель раскрыта, будто собирались спать, и нетронута. Сама толком не понимая зачем, она полностью откинула с нее одеяло и, присев на краешек, стала взбивать подушки. Потом развернула выложенную на кровать пижаму и бросила кучей к изножью. В дверь постучала горничная; Кит встала, вернулась в свою комнату, заказала завтрак. Когда горничная вышла, Кит затворила дверь и села в кресло у окна, но наружу ни разу не глянула.

– Ты знаешь, – проговорил Таннер задумчиво, – я тут недавно вот о чем подумал. До чего же странный ты человек! Тебя совершенно нельзя понять.

Кит раздраженно цокнула языком.

– Ой, ну тебя, Таннер! Все бы тебе интересничать. – Однако тут же, попеняв себе за открыто выказанное нетерпение, с улыбкой добавила: – Тебе это так не идет!

Обиженное выражение его лица быстро сменилось ухмылкой.

– Да нет, ну правда. Ты у нас просто чудо какое-то.

Она сердито сжала губы, причем злилась не столько из-за того, что он говорил (хотя сплошной идиотизм, конечно), сколько раздражала сама мысль: вот! именно сейчас она должна с ним, видите ли, беседовать! Невыносимо.

– Ну, возможно, – сказала она.

Принесли завтрак. Пока пила кофе и ела круассан, он сидел рядом. Ее глаза тем временем сделались задумчивы, почти сонны, и у него появилось ощущение, что о его присутствии она забыла напрочь. Почти покончив с завтраком, вдруг повернулась к нему и вежливо так спрашивает: