Почти год, до отпуска, Парфентий Захарович жил без семьи, снимал углы. Готовясь к приезду семьи, присматривался, собирал деньги на жильё. Работа на шахте была нелёгкой.

Бригада очистного забоя, куда его определили, следует за проходчиками, выравнивает штрек, убирает породу, готовит проходку под крепёж. Весь день под землёй с грабаркой и кайлом, да ещё на километровой глубине. Угольная пыль «штыб» въедается в кожу так, что с трудом отмывается мылом и горячей водой.

После сельского труда, тоже нелёгкого, но постоянно на свежем воздухе и на солнце, подземная работа покажется адской, да и возраст 46 лет даёт о себе знать. Но Парфентий Захарович, с малых лет привыкший к тяжёлому физическому труду, постепенно втягивается в новую профессию.

Шахтёры народ дружный, а главное, честный и добропорядочный. Это не село, где каждый в одиночку тянул свою лямку, а первое испытание селян при раскулачивании сразу же выявило их мелочность, эгоизм, непорядочность и даже наветы на своих ближних соседей. Правда, среди шахтёров было много бывших крестьян из ближних и дальних районов.

Парфентий Захарович трудился добросовестно, начальство, видя в нём будущего кадрового рабочего, обещало выделить участок земли под строительство дома. Сам он понимал, что как не трудна и непривычна эта работа, лучше он не найдёт, а возврата домой в Черниговку для него нет. Да и заработок был здесь неплохой, худо-бедно, а семью содержать можно.

Опять же, продовольственное снабжение для шахтёров, не смотря на голодный год, когда в деревнях люди умирали от нехватки пищи, было сносным. Поэтому Парфентий Захарович, проработав почти год на шахте им Артёма, твёрдо решил перевозить семью и на долгие годы обосновываться в Шахтах.

К слову, должно бы напомнить, что шахтёры в советское время считались элитой рабочего класса, опорой государственного строя. В шестидесятых – восьмидесятых годах они имели самые большие заработки, лучшее снабжение товарами, лучшее медицинское обслуживание. Заработки их в разы превышали зарплаты всех остальных профессий.

Молодые шахтёры зарабатывали в те времена значительно больше, чем инженеры. Поэтому, многие молодые парни, окончив школу шли на шахту, и через год-другой разъезжали на новеньких красных мотоциклах «Ява», недосягаемой мечте молодёжи. Стоит ли говорить ещё о том, что шахтёры бесплатно отдыхали на лучших курортах и лечились в лучших санаториях страны.

Конечно, шахтёрский труд тяжёлый и опасный, но государство не в меру нянчилось с шахтёрами, своими любимчиками за счёт других отраслей. Лучшие и самые «жирные» куски из общего пирога получали шахтёры. Но не в коня корм. В конце восьмидесятых, в период т.н. «перестройки» политтехнологи используют шахтёров в качестве ударной политической силы против собственного государства.

А потом, когда дело будет сделано, политический заказ западных кукловодов выполнен, эту некогда элитную часть рабочего класса постигнет участь старухи, оставшейся у разбитого корыта. Большинство шахт закроется, десятки тысяч шахтёров, готовых даже за нищенскую зарплату сутками не покидать шахтный забой, потеряют всякую надежду на работу. Они опомнятся быстро, начнут стучать касками по столичной брусчатке на Краснопресненской. Но это будет уже совсем не страшно, скорее, потешно.

В девяностые годы, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи, они полезут на дымящиеся ядовитыми газами старые отвалы породы – терриконы. Рискуя жизнью, будут перебирать горящую породу, в поисках куска угля, который случайно оказался в отвале в годы их благоденствия. Пойдут с ручными, затасканными до предела, самодельными тележками по старым свалкам шахтных отходов, с утра до вечера разгребая социалистический мусор и радуясь каждому найденному куску металла, растащат на кирпичи и металлолом здания брошенных шахт.