Мужчина рвано дышал и не собирался двигаться.

Чёрт, да он всё ещё был во мне. И возбуждённое лоно чувствовало его сейчас так же чётко, как и в самом начале.

Я ужаснулись своей мысли, прежде чем осознала и смогла сдержать следующее движение. Мои бедра сами дёрнулись, а с губ слетело что-то среднее между мурлыканьем и стоном.

Звук получился протяжным и, как мне показалось, даже соблазнительным, и тело само (говорю же, мозг не контролировал сейчас действие организма) ещё больше сократило расстояние между нами, ощущая жар его тела.

– Леля!

Слышу я хриплое.

Он целует меня в шею и отстраняется.

– В следующий раз, обещаю, одним разом не ограничимся.

Чувствую поцелуи на плече, и вот он пересаживается на водительское сиденье. Самого факта не увидела, но его движения выдали смысл следующего его действия. Он снял презерватив.

Чёрт, он подумал об этом, а я и не вспомнила!

Это окончательно реанимировало реалистку, и я поняла, что нужно двигаться и начинать поскорее одеваться. Я всё ещё стеснялась своего тела. Тем более сейчас, воочию убедившись, что анкета не врала в той графе, где было написано атлетическое телосложение. Нет, кубиков на прессе я не разглядела, но вот то, что он в спортзал ходит не зря, я убедилась: не тело, а броня, сплошные мускулы, но не стероидный качок, а идеал.

Но захотеть одеться по-быстрому и сделать это, оказалось невыполнимо. Хотя бы потому, что я не могла понять, где мои вещи.

А спросить Сашу об этом…

Чёрт, почему всё так?

Он поворачивается ко мне, и его взгляд задерживается на голой груди.

– Леля, так нельзя. Мне на работу утром, у тебя запись в Горгаз.

Сам говорит это и сам наклоняется, начиная целовать грудь.

А я снова не могу сдержать свою реакцию, спина сама выгибается, давая ему ещё больший доступ. Его руки уже на моей спине и сильнее прижимают к нему. А во мне просыпается та самая мечтательница, что считает себя неотразимой соблазнительницей, и она начинает дразниться, то прижимаясь к его требовательному рту, то отстраняясь.

Он рычит, а я то смеюсь, то мурлычу снова и дразнюсь.

Он прерывает эту нашу забаву, отстраняется от моей груди, прижимает меня к себе и срывает быстрый, но глубокий поцелуй с моих губ. Вместе со стоном разочарования, так как следующие слова напоминают о реальности.

– Леля, вот в следующий раз либо у тебя, либо у меня, и тогда точно на всю ночь, с поздним подъёмом.

Он кладёт мне в руки пачку влажных салфеток со словами:

– Сейчас тебя нужно одеть.

И как фокусник начинает доставать из разных мест мою одежду. Я же сразу надевала то, что он мне давал. Вытерлась салфетками, насколько это было возможно, натянула джинсы, потом бюстик и футболку, надела балетки. Вот только тогда была поднята спинка моего сидения, и я постаралась сделать вид, что здесь ничего не произошло.

Мы без приключений доехали до моего дома, и я уже собиралась проститься.

Именно в этот момент мой волшебник достал из ниоткуда ту часть моего гардероба, что должна было защитить самое сокровенное.

Кружевные черные трусики.

– Могу оставить себе? – вроде как спросил Саша.

– Размер и фасон, неподходящие для тебя, ты не находишь? – откуда это взялось не знаю, но сказала это вслух и была сейчас довольна своим ответом.

– Ты права. Вот на тебе они шикарно смотрятся.

И снова мимолётный поцелуй, и в моей руке лежит чёрное кружево.

– И потом, если я каждый раз, после того как сниму с тебя трусики, буду их забирать, ты перестанешь носить их вообще, и я свихнусь, представляя, что ты рядом и без трусиков.

– Так стоп, Саша! Это ничего не изменило. У нас не может быть отношений, никаких, кроме как рабочих. Мы коллеги. А я с коллегами не сплю.