На пути в Фалмут мы остановились в Ньюхейвене. В сильный туман мы чуть ли не на ощупь пробрались мимо Бичи-Хеда в порт, воспользовавшись столь хорошо известным яхтсменам навигационным сигналом у входа в гавань – дорожным указателем для нас стали янтарно-желтые скалы Сифорда. Когда мы с включенным мотором медленно проплывали мимо кряжистого маяка на западном волноломе, в тумане раздался голос: «Рад, что вы смогли сделать это». Было приятно, я отнесся к этому как к доброму предзнаменованию.

На ньюхейвенском морском вокзале мы были вдали от посторонних глаз, никто не отвлекал нас от дел, как это было в Surrey Docks. В пути мы составили список работ и вещей, которые надо было купить. Вплоть до момента выхода в море все наши действия были подчинены этим спискам, которые были развешены по всей лодке. Как только я зачеркивал пару строчек, тут же появлялись новые позиции. Множество списков грузов были опубликованы совершившими дальние переходы моряками, но ни один из них по определению не подходит другой лодке и другому человеку. Помимо всего прочего, предполагаемая длительность плавания привнесла дополнительную сложность – коэффициент умножения, ранее никем не измеренный. Я должен был располагать количеством припасов и снаряжения, достаточным для годичного плавания, и мне приходилось бороться с искушением взять с собой необязательные вещи просто на всякий случай.

Именно в Ньюхейвене был создан Клуб поддержки Suhaili. Вопреки моему мнению, казначеем был избран Брюс, так как команда полагала что, собрав подписные взносы, я могу не возвратиться из плавания. Как мрачно заметил Брюс: «Газеты полны историями об обанкротившихся к Рождеству клубных казначеях». Само собой разумеется, любой казначей рискует угодить в тюрьму, что представляется довольно естественным занятием для любого австралийца. Мне пришлось ограничиться постом президента. Президенты клубов болельщиков не могут похвастаться избытком властных полномочий, зато обязанностей у них предостаточно.

Брюс раньше нас покинул Ньюхейвен, отправившись в Фалмут, где он вместе с Виком Робертсом, бывшим сотрудником Sunday Mirror, занялся подготовкой нашего прихода в порт. Кен, Билл и я отплыли на Suhaili в пятницу 7 июня. В Фалмут мы вошли вечером в воскресенье. До последнего момента Билл продолжал надеяться на то, что сможет снять меня голым, принимающим ванну в бадье на палубе.

За эти два дня я вдоволь поэкспериментировал с механизмом рулевого автоуправления, получившим название Адмирал по причине, которую я, как офицер флота Ее Величества, не считаю возможным раскрыть. Флюгерки реагировали на ветер, хотя и были жестковатыми, а передача движения рулю протекала не так гладко, как мне хотелось бы. Требовалось время для подгонки и обкатки. Понимая, что в море мне придется намного интенсивнее пользоваться ручным управлением, я отложил это на будущее.

В качестве порта отправления Фалмут оказался даже лучшим выбором, нежели я рассчитывал. Вик сумел найти швартовую бочку в центре гавани и забронировал номера в расположенном на пристани отеле Marine Hotel, с менеджерами которого Ди и Бобом Дреннанами у нас сложились прекрасные отношения. Если и есть на свете гостиница для моряков, так это – отель Marine Hotel. В баре «Цепной ящик», которым управлял отец Боба Джок, все напоминало о славной эпохе фалмутских пакетботов, когда с командой расплачивались прямо в баре, а пассажиры прогуливались вечерами по склону холма, спускаясь до самой кромки берега. Ди и Боб взяли нас под свою опеку. Когда бы мы ни вернулись в гостиницу, грязные, уставшие и проголодавшиеся как черти, нас ждали приготовленные шеф-поваром Найджелом Эндрюсом горячие блюда, будто так и должно было быть. Перед выходом в море я забронировал комнату, пообещав Бобу, что дам знать о точной дате приезда, когда буду проплывать мимо берегов Австралии.