Лиза очнулась от раздумий. Слезы высохли. Близилось утро. Заглянув в спальню Машеньки, убедилась, что та спокойно спит, немного постояла над её кроватью.

Как Маша выросла! Скоро уже пять лет исполнится. А вдруг я стану не нужна здесь. Машеньку могут отдать в детский сад.

 Вернувшись в комнату, Лиза опять вспомнила про свой день рожденья. Одно из первых воспоминаний детства было связано у неё как раз со днем, когда ей исполнилось пять лет. Мама испекла воздушный пирог, отец смастерил из воска крохотные свечечки. Лизе так нравилось смотреть на них, а родители, весело смеясь, убеждали её задуть весёлые огоньки. А потом она, повизгивая от предвкушения, разворачивала огромный свёрток, уже догадываясь, что в нём настоящая кукла. Как же она полюбила её, подружку своего беззаботного детства. Кукла осталась тогда в доме. Сломали её, или может быть, с ней играет теперь другая девочка? Закрыв глаза, Лиза пыталась вспомнить свой дом, свою комнату. Счастливое милое детство! Какой злой ветер задул тебя, как свечку? Лыховы. Это слово навсегда врезалось в её память, хотя даже про себя Лиза старалась его не произносить. Всё зло, существующее в мире, казалось, воплотилось в нем.

Мамочка! Я даже не знаю, где ты лежишь. А, что если, съездить! Я так изменилась, кто меня узнает? Два с лишним года уже прошло, по документам мне теперь девятнадцатый год идет, и никто ещё ни разу не засомневался.

 Лиза была права, в её лице уже не осталось ничего детского. Скорбные складочки вокруг губ, привычка щурить глаза за шитьем, затвердевшие от работы ловкие руки  могли принадлежать и двадцатилетней женщине. Тем более, что Лиза сильно подросла, подростковая угловатость давно исчезла. Вообще, если бы Лиза интересовалась этим вопросом, она обнаружила бы, что стала очень хороша собой. Но именно в этом она ещё оставалась сущим ребёнком. Приняв решение просить  Софью Андреевну об отпуске, Лиза перекрестилась и легла спать. За окном стояла непроглядная тьма.

Аня

 Ольга Петровна явилась в гости, как только Аня появилась в огороде. Хитро поглядывая на молодую хозяйку, завела разговор о свадьбе.

Славно погуляли! Вот и выдали Иванцовы младшенькую, теперь могут не напрягаться, как раньше бывало.

В каком смысле?

Теперь муж будет их дочку содержать. А он, сказывают, из богатых, из новых русских.

Да, вроде у них свой бизнес.

Это тебе Лыхов сказал?

Кто?

Ну, этот, что на свадьбе напротив нас сидел, с братом своим.

 Ольга Петровна довольно прищурилась. Аня поняла, что её близкое знакомство с Андреем не осталось в деревне незамеченным, да она на это и не рассчитывала, здесь всё было, как на ладони. Ясно, что сегодня соседка явилась в надежде вызнать какие-нибудь подробности. Молчание Ани только разжигало её любопытство:

Дело молодое,  Андрей Лыхов – парень видный.

Чем же он видный? – не удержалась Аня.

А всем, и внешностью, и положением. Говорят, он в фирме ихней главный. А ты, что же, не расспросила его?

Я даже фамилию его только от вас услыхала, – ещё не договорив, Аня поняла, что зря это сказала. Ольга Петровна, поджав губы, неодобрительно засопела, явно осуждая нынешнюю молодёжь. Ну и чёрт с ней, да, сейчас фамилией интересуются часто уже после того, как переспали.

Стало быть, и не сказывал он тебе, что дед его из этих мест родом был. Сейчас то уже никого из Лыховых тут не осталось. Когда он в начальники вышел, всю семью в Красноярск перевёз.

Вы и с дедом были знакомы?

Не, что ты? Я тогда только родилась. Я его фотокарточку в клубе видела на стенде. Это уже после войны было. Карточка из газеты была вырезана. Чем-то он в Красноярске отличился, вот его и напечатали, а у нас тут его узнали. Гордились!