Поначалу, слушая обличительную речь Себа, Юэн выглядел несколько шокированным и даже слегка деморализованным, но постепенно наглая ухмылка вновь вернулась на его лицо, и глаза его потемнели.

– Вот оно. Так-то лучше. Ты не пытаешься больше выглядеть как чертов Уолтер Де Ла Мар[23]. Теперь ты более настоящий. И это уже прогресс.

– Проваливай на хрен!

– Еще лучше. Но ты так и не добрался до сути. Ты все еще не понимаешь, что я здесь, чтобы помочь тебе. Сделать тебе одолжение. Поделиться с тобой кое-чем, что будет… что для начала поможет тебе писать лучше.

Себ вернулся на свое место. Его трясло. Нестабильность оказалась заразной: он давно не подвергался таким острым вспышкам гнева, а эта была настолько сильной, что он даже не способен был ясно мыслить.

– Я звоню в полицию.

– Ха! И что ты им скажешь? Что я вломился к тебе? Но ведь ты сам впустил меня. Я просто старый друг, который проделал большой путь, чтобы встретиться с тобой.

– Который преследовал меня, следил за мной, издевался надо мной. Достаточно только взглянуть на тебя, чтобы понять, в чью пользу будет счет.

– Звони! – Юэн снова чувствовал себя на коне, как будто ему удалось заставить Себа перейти к хорошо продуманному и отрепетированному сценарию, да еще раньше времени. – Пусть они приедут и уведут меня к чертовой матери. Давай! Сделай это. Чего ты ждешь?

Юэн захлопал глазами, стараясь сфокусироваться. Возможно, это был какой-то эффект от того, что он выпил или принял, прежде чем прийти к Себу.

– Ты не вызовешь полицаев, потому что это не выход. Я могу вернуться в любое время, и ты это знаешь. Я полагаю, тебе бы хотелось время от времени видеть хорошие сны? А просто выходить из дома за покупками или на свидания с той куколкой, не боясь, что я неожиданно появлюсь там, или здесь, или повсюду?

Он поднял свои длинные руки и, как паук, зашевелил длинными тонкими пальцами.

– В любое время дня и ночи я могу запросто заскочить к тебе. Если захочу. Что помешает мне уйти прямо сейчас и вернуться через несколько часов, когда ты уже будешь спать? Как оно тебе? Мы снова будем вместе. Тебе даже не придется вставать с постели, чтобы открыть мне дверь. Я сам впущу себя, и мы возобновим нашу прерванную беседу, пока ты будешь спать или бодрствовать. Мне действительно все равно. Что ты на это скажешь?

Себ почувствовал, что его злость пошла на убыль.

– Кстати, где, черт возьми, мое пиво? У меня пересохло в горле! – Юэн махнул в сторону кухни так, словно Себ был его слугой. – А ну, шевелись! Тащи сюда!

Из соседней комнаты доносился приглушенный храп.

К девяти Юэн прикончил пятую бутылку пива, которая оказалась в холодильнике последней. После очередного монолога, содержащего невнятные повторяющиеся упреки, Юэн наконец уснул, растянувшись на диване. В складках засаленной одежды его расслабленные конечности выглядели неимоверно худыми по сравнению с наметившимся пивным пузом и дряблой шеей.

Он дважды просыпался, беспокойно оглядываясь по сторонам. Выражение его лица в эти моменты было печальным и озадаченным, как будто он не сразу мог понять, где находится. Он был не просто пьян, а измотан.

Не желая закрывать жалюзи, чтобы не показать, что он смирился и принял Юэна в качестве ночного гостя, Себ открыл окно и вышел из комнаты. После этого он еще час сидел на кухне, поставив локти на гранитную столешницу и подперев ладонями лицо, голодный, но полный отвращения к еде. Он осознал, что все еще знает о намерениях Юэна так же мало, как знал до его прихода.