– Мы молоды, это мы должны переживать за них.

– Папа не ходит в офис и максимально бережет себя, Мари тоже. А у Алекса в офисе правда все под контролем. Так что тут и переживать не о чем, – ободряюще улыбается Эль.

– Не верю, что я все таки напросилась на эту стажировку.

Эстель начинает в голос смеяться.

– Ты не просто напросилась. Ты буквально снесла дверь в их офис с ноги. А Антуан был твоим автоматом! Никому не оставил шансов остановить тебя!

Я толкаю ее в плечо.

– Прямо уж автомат, ты скажешь тоже. Вали уже к своему Квантану, а то ты нас знаешь, мы можем заболтаться так, что он всю ночь на улице проведет и в итоге его заберет буксир.

Эль наклоняется и чмокает меня в щеку.

– До завтра, Мар! Надеюсь, тебе есть что надеть в офис. Позвонишь мне утром по «Фейстайму», выберем что-нибудь вместе.

– Да, я уже об этом подумала. Натали завтра увидит мой костюмчик и обалдеет.

Эль ухмыляется.

– Даже не сомневаюсь!

Она обнимает меня на прощание и выбегает из комнаты. А я открываю свой шкаф и смотрю на миллион вещей, которые оставила здесь. Туфли на высоченных каблуках… Надеюсь, я не разучилась на них ходить. Потому что завтра я абсолютно точно их надену.

Я лежу в постели. Сна нет ни в одном глазу… С одной стороны, все такое привычное. Подушки, одеяло, мой потолок, шум с улицы. С другой стороны, все настолько другое. Я другая. В последний раз я лежала в этой постели три года назад. Я была такой самоуверенной, такой глупой и наивной. Но той Марион больше нет, и пусть сейчас я полна сомнений, все, во что я верила, все, что мне казалось правильным, постепенно развеивается. Я все равно благодарна каждому испытанию. Ведь именно они делают меня сильнее, несокрушимее. Взрослая жизнь похожа на череду разочарований. Розовые очки беспощадно разбиваются о жизненные реалии. У меня появляется больше вопросов, а ответов катастрофически не хватает. Это выбивает из колеи. Но я никогда никому не признаюсь в том, что не знаю, что мне делать со своей жизнью дальше. Говорят, когда все дороги запутались, самое время вернуться домой. И вот я здесь, и мне кажется, что за три года я так сильно изменилась, что больше не вписываюсь сюда. Ни в свою семью, ни в эту квартиру. И возможно, это глупо, но злость, которую я сегодня испытала по отношению к Алексу, напомнила мне, что я живая. Я цепляюсь всеми силами за эти эмоции, лишь бы апатия вновь не захватила мою душу.

Решаю встать с постели и подойти к окну. Открываю его и чувствую прохладный ночной ветер. Он нежно обдувает мое лицо, словно успокаивая. Звезд в Париже не видно, но они и не нужны. Многочисленные фонари освещают самый прекрасный город в мире, и у меня на глазах выступают слезы. Я ненавижу себя за слабость, которую чувствую. Ненавижу то, что не могу справиться с ней. Ненавижу себя за то, что не могу быть сильной и несокрушимой, быть той, кем все меня привыкли видеть. Беру телефон в руки и пишу короткое «SOS».

Человек на том конце сразу же читает мое послание и присылает ответ:

«Водка и Джек бессильны?»

Он, как всегда, в своем репертуаре, я подавляю улыбку и строчу:

«Из нас двоих алкаш ты, я решаю свои проблемы иначе».

«Да, твое решение: написать мне в два ночи».

«Будто ты спал…»

«Конечно, не спал. Конец лета и пятничный вечер. Сейчас спят только лохи».

«Не-а, лохи тусят во времена пандемии».

«Это мое право рисковать своей жизнью!»

«Скажи это главврачу, у которого в больнице не хватает мест от наплыва больных. Все из-за таких „правых“, как ты».

«Ты написала мне в два ночи, чтобы убить все желание веселиться?»

«Твое желание веселиться не может убить даже пандемия, я меркну на ее фоне».