– Я скучал по тебе, – шепчет Вадим.

– А я все еще мечтаю, чтобы ты умер, – хрипло отвечаю я.

– Мы должны еще увидеться.

– Нет. Вдруг за мной присматривают? – напоминаю я.

Вадим хмурится, его взгляд становится тревожным. Подъезжает такси, и я облегчением сажусь в машину. Хороший у меня отпуск, нечего сказать!

Придя домой, сразу поднимаюсь к себе. Мне не терпится принять душ, чтобы смыть с себя прикосновения Вадима и запах его парфюма. Платье тоже отправляется в стирку. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о нашей встрече. Долго полощу рот, чтобы избавиться от этого минутного предательства себя, но мне не помогает. Переодевшись в домашнее платье, спускаюсь вниз и, достав из бара бутылку вина, до краев наполняю бокал.

– Ты еще и алкоголичка, – с презрением произносит Даша, лежащая на диване с журналом в руках.

– Как скажешь, – равнодушно отвечаю я. Медленно и с удовольствием осушаю бокал и наливаю себе еще. Нужно позвонить Кристине, я не смогла этого сделать по пути домой, уж больно меня трясло.

– И не стыдно тебе?

– Нет, – с легкостью отвечаю я и, прихватив с собой бутылку, поднимаюсь к себе. Даша что–то бурчит мне вслед, но я даже не пытаюсь разобрать ее слов. Пусть сама себя жалит. Мне сегодня негатива уже хватило.

До Кристины дозвониться не удалось, поэтому я пишу ей сообщение, что я в порядке. И это хорошо, потому что разговаривать мне совсем не хочется. Слезы сами катятся по щекам, и я даже не вытираю их. От них щиплет кожу, но это не перекрывает мою душевную боль.

Вадим ничего не спросил о нашем ребенке. Он забыл о нем? Это не он радовался, когда увидел черно-белый снимок с УЗИ, с изображением нашего малыша? Не он придумывал ему имя, строя по вечерам планы, как мы будет втроем путешествовать? Как такое возможно? У меня это не укладывается в голове.

Шмыгаю носом, размазывая слезы по лицу. В ушах снова звучит голос врача, который сообщает мне, что ребенка спасти не удалось. А ведь если бы дружки Вадима, которых он обокрал, не напали на меня, все было бы хорошо. Беременность протекала нормально, уже знала, что у нас будет мальчик. Через четыре месяца я должна была впервые взять его на руки, но не сложилось. Его смерть я пережила в одиночестве, и этого точно никогда не смогу простить Вадиму. Это он виновен в гибели нашего сына.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем щеки высыхают и я чувствую себя опустошенной. Несколько минут у меня в голове абсолютно пусто. Устало пялюсь в потолок, вслушиваясь в шум моря. Взглянув на часы, вспоминаю об Артеме. Мы увидимся с ним сегодня вечером? Ему все еще хочется узнать, что я отвечу? Или он вчера просто пошутил?

Даже от воспоминай о его поцелуях мне становится хорошо, тело наполняется легкостью и желанием. Что это? Просто физика, или я все-таки влюбилась? Не могу понять, мне нужно снова увидеть его. А что, если влюбилась, что тогда? Эта мысль заставляет меня волноваться, но это приятное волнение.

Когда бутылка полностью опустошена, засыпаю. Алкоголь всегда действует на меня успокаивающе, и сейчас это то, что нужно. Мне необходимо восстановить силы. Встреча с Вадимом измотала меня.

Мне снятся кошмары из прошлого, о которых я бы хотела навсегда забыть. Тяжелые моменты проносятся перед глазами, как отрывки из фильма ужасов. Хочется скорее проснуться, но я не могу открыть глаза, продолжая погружаться в то, что случилось со мной однажды.

Когда я, наконец, пробуждаюсь, за окном темно. Тянусь к мобильнику, тот показывает одиннадцать вечера. Хорошо поспала, что ночью теперь делать? Лениво поднимаюсь и разминаю затекшее от неудобной прозы тело. У меня болит голова, и я спускаюсь вниз, чтобы выпить таблетку. Там темно и тихо. Прислушиваюсь; похоже, что дома никого нет. Не могу вспомнить, что говорил брат о своем возращении. Будет он ночевать дома или нет? А Даша, наверное, сбежала на свидание со своим парнем.