Паулу непонимающе взглянул на меня, затем отмахнулся, как от назойливой мухи, и еще глубже вдавил педаль акселератора в корпус микроавтобуса. Меня, как мешок с навозом, швыряло из стороны в сторону на нескончаемых изгибах пустынной автотрассы. Комок тошноты поднимался все выше и выше, и я явственно почувствовал, что нынче огорчу моего нетерпеливого патрона до полной невозможности.

– Кажется, сейчас я представлю шефу полный, развёрнутый отчёт о том, что изволил откушать сегодня за завтраком и обедом, – с тоской подумал я и приготовился к неизбежному. Оказывается, чтобы подхватить морскую болезнь, совершенно не обязательно выходить в необозримую морскую даль на неустойчивом, утлом суденышке.

Неожиданно из-за придорожных кустов появилась кавалькада семенящих четвероногих созданий и бросилась наперерез ревущей от натуги «Тойоте». За какую-то долю секунды я успел заметить, что это была торжественная процессия, предваряющая шумную и весёлую собачью свадьбу. Впереди, гордо подняв острую морду, величественно бежала рослая невеста, а чуть сзади мелко трусила свита разношерстных претендентов на ее лапу и сердце.

Дико завизжали тормоза. Безжалостная сила инерции бросила наши тела вперед. И если б не ремни безопасности, то мы бы продолжили наше путешествие сквозь лобовое стекло над дорожным полотном на захватывающем бреющем полете. Послышался звук сильного удара и душераздирающий вопль жертвы. Микроавтобус на неподвижных шинах, виляя из стороны в сторону, проехался метров двадцать по раскаленному асфальту и, наконец-то, остановился. За его кормой остался двойной черный змееобразный след и облачко зловонного сизого дыма от подгоревшей резины покрышек.

Я с удивлением прислушался к моим ощущениям. Дыхание было спокойным, сердце билось ровно. По-видимому, я даже не успел толком испугаться и осознать весь трагизм и ужас произошедшего. Обернувшись к патрону, я увидел, как обильный пот ручьями струиться по его побледневшему от страха лицу. Дрожащими руками он отстегнул ремень, выскочил из автомобиля и с нескрываемым ужасом взглянул на капот «Тойоты». Затем Паулу оббежал автомашину, промчался по её тормозному пути и застыл как вкопанный, потрясенный открывшимся перед ним зрелищем. Я трусцой последовал за шефом, чтобы стать очевидцем кошмарных последствий фатального столкновения.

На асфальте, грациозно раскинув лапы, безмятежно почивала экс-невеста, так и не успевшая стать добропорядочной женой и любящей матерью.

Свадьба совершенно неожиданно расстроилась и преобразилась в скорбную поминальную панихиду. Вокруг безвременно усопшей суки траурно склонились молчаливые и угрюмые бывшие женихи. И только один пес, видно самый сострадательный и впечатлительный, оглашал окрестности заунывным воем, от которого кровь стыла в жилах. То ли он горестно оплакивал судьбу своей несчастной возлюбленной, то ли печальную участь своей правой лапы, которую переехала задним колесом «Тойота».

Я украдкой взглянул на перекошенное от ужаса лицо моего шефа. Небритые щеки и подбородок его тряслись, округлившиеся карие очи наполнились горючими, обильными слезами.

– Кто бы мог подумать, что Паулу такой сердобольный, сострадательный и чувственный парень! – искренне удивился я.

За год моей работы у патрона я видел слезы на его глазах всего лишь два раза: когда он положил на цыпленка слишком много пири-пири, и когда на его ногу упала увесистая эвкалиптовая доска.

– Моя… моя дорогая… – с трудом проглотив слюну, наконец, выдавил из себя Паулу. – Моя дорогая, новенькая «Тойота».

Разогнав пинками незадачливых женихов, он низко склонился над телом трагически погибшей невесты. Хлюпая носом и смахивая крупные слёзы, патрон принялся тщательно изучать ошейник жертвы инцидента. И, вдруг, сквозь слезы застилавшие глаза и струившиеся по небритым щекам шефа, пробилась теплая и кроткая улыбка облегчения. Прорвалась, словно лучик весеннего солнышка сквозь сплошные массивы обложных, дождевых облаков.