– Руки как руки, обыкновенные. Что ты меня все время хаешь, о Великий. Я ж от всей души лепил, не спал, не ел, всего себя отдал без остатка. Усох весь, уд в живот втянулся. Думал, тебе идолище понравился!

– Не понравился. Ох, как не понравился! Наши предки что велели? Идол должен быть не больше одного человеческого роста, прямой, глаза вылупленные, рот широко открыт для приема подношений, руки к бокам прижаты, голова заостренная, весь как копье в небеса устремленное. Завет это, придурок, незыблемые правила.

– Сошка я малая, конечно, но внутренний дух подсказывает мне, что идолище должно внушать страх, восторг и благоговение.

– Распустился твой внутренний дух, как я погляжу, мнение свое завел, давно звездюлей не получал. Уж я-то тебе гордыню пообломаю. Ужо поучу тебя, как лепить правильно! Абстракционист! – выплюнул шаман едкое неведомое слово.

– Абсрак – чего?

– Абсрак – всего! Слово такое у духов есть, для обозначения таких как ты, умом калеченых, лепил.

– Вон люди пришли, пусть они посмотрят и скажут. Взгляд со стороны, так сказать.

– Сраму еще больше хочешь? Не вопрос!

– Не сраму хочу! Похвалы хочу! И благословения Предков! И милости Великого Духа Земли! А еще пожрать!

– Да ну! Эй, вы, как вас там, заходите на капище, что жметесь как дети малые.

– А можно?

– Можно, если осторожно.

Вошли.

Ба-а-а!

Фигура идола была необыкновенной, в три человеческих роста, в пять обхватов разведенных рук. Голова округлая без лица, плечи узенькие, ручки к небу воздеты, груди агромадные, пузо – во! переходящее в непомерных размерах задницу, из которой высовывались маленькие толстенькие ножки.

– Вот это баба, – задрал голову Кочевник, – На коне не объедешь. Мне б такую!

– Пахать надорвешься, – ядовито сказал Земледелец.

– Ну, нравится? – спросил шаман.

– Очень! – ответил Кочевник.

– Сила! – поддержал его Земледелец.

– Так вот, берите в руки мотыги, и чтобы этого безобразия тут к вечеру не было.

– Нет, – шарахнулись посетители. – Как мы будем мы такую красоту портить! Не мы лепили, не нам и разлепливать.

– Жаль, жаль! А я-то думал, вы Предков чтите.

– Предков мы чтим, но и чужой труд тоже уважаем, – заявил Земледелец.

– Мы бы такое слепить не смогли, разве что из кизяка бы попробовали – поддержал его Кочевник.

Шаман призадумался.

– Вы вообще кто такие, и чего вам надобно?

– Да мы просто спросить хотели.

– Ну что там еще на мою голову.

– Да так, пустяки, кого из нас Великий Дух Земли больше любит?

– Так-с, полюбовнички приперлись. Как вижу один Земледелец, а другой Кочевник.

– Ага!

– Делать вам больше не хрена, как я понимаю.

– Да нет, забот полон рот, у меня посев скоро, у него окот.

– И чего вам тогда надо?

– Спроси Великого Духа, как он к нам относится.

– Что, он вам так задарма отвечать будет?

– Нет, конечно, нет! Мы отблагодарим, мы подношения сделаем, зернецом, мясцом, овчинками.

– Не забудьте еще молочко и медок.

– Ну, первое запросто, а второго у нас нет.

– Ах да, это к бортникам надобно. Ладно, схожу к ним, если сами не припрутся.

– Тебе виднее, о Великий.

Шаман поморщился.

– Ладно, начинаю разговор с духами, не шалите тут. После чего глотнул мухоморовки, ударил раз-другой в бубен и повалился навзничь.

Возвращался шаман долго. А когда пришел в себя, увидел сидящих пред ним Земледельца, Кочевника и Лепилу. От нечего делать они отгоняли от валяющегося шамана назойливых блестящих зеленых мух.

– Великий Дух Земли передал вам двоим привет и пожелал успехов и счастья в личной жизни!

– А люб то ему из нас кто?

– Он сказал, что люб ему Лепила. И велел идолище еще на один рост увеличить.

– Вот, я как чувствовал, как знал, – обрадовался такому повороту событий Лепила. Аз создам его до вершин дубов, до облаков, чтобы из соседнего селища видно было. Трудов на всю оставшуюся жизнь.