На излучине течение превратилось в стремнину. Я крепко держалась за корягу, и мои пальцы крепко держали малыша за его одежду. На одной руке мальчика кровоточила пугающая рана, лицо его побелело. Он начал уходить глубже под воду, увлекая меня за собой. Вода казалась нестерпимо ледяной.

Я уже утратила всякую надежду на спасение и вдруг увидела, что за нами мчится лодка. Двое рыбаков налегали на весла, на носу стояли еще два человека. Я узнала в них Низама и Аурангзеба. Мой брат держал веревку. Мальчик начал тонуть, и я из последних сил выдернула его из воды. Мои руки, казалось, налились свинцом.

И вот, когда я уже распрощалась с жизнью, рядом со мной упала веревка. Я схватила ее одной рукой, и Аурангзеб подтащил нас к лодке. Мы ударились об ее борт. Низам вытащил из воды мальчика, потом меня. Я рухнула на Низама и заплакала от облегчения и горя, ибо я знала, что Аурангзеб проигнорировал мои мольбы и пришел на помощь только тогда, когда нас заметили рыбаки.

Я хотела заговорить, но в глазах потемнело, и я потеряла сознание. Почти не почувствовала, как мы пристали к берегу. Потом меня куда-то понесли, перед глазами замелькали тени. Я видела образы – возможно, во сне. Наконец меня укутали в одеяло. Потом мама обняла меня, стала что-то говорить, но я не понимала ее слов. Мне казалось, я куда-то погружаюсь, потом медленно выкарабкиваюсь. Когда вокруг наконец-то просветлело, я открыла глаза. Я лежала на ложе из одеял и подушек, устроенном на ковре. Мои родители и братья сгрудились возле меня.

– Мама? – пробормотала я.

Услышав мой голос, она стала целовать мое лицо, губы:

– Ох, Джаханара, как же ты нас напугала!

Ко мне наклонился отец:

– Ты поранилась, дитя мое?

– Нет... нет, папа.

Я увидела слезы в его глазах и тоже заплакала. Мои родители крепко держали меня, будто я все еще тонула. Мама сжимала мои руки. Отец, по натуре более чувствительный, чем любой другой мужчина из тех, кого я знала, сказал:

– Лучше потерять империю, чем тебя! Как бы небо стало жить без своих звезд?

– Ему было бы одиноко, – сказала я, так как, несмотря на присутствие близких, чувствовала себя одинокой.

– Сегодня ты проявила мужество, – сказал отец, погладив меня по щеке.

– Да, – подтвердила мама, и я поняла, что она гордится мной еще больше, чем отец, потому что от женщин обычно не ждут мужественных поступков. – Ты спасла ребенка.

– Правда?

– Правда. Да благословит тебя Аллах, – ответила мама и добавила: – А твой брат спас тебя.

– Но он...

– Позже поблагодаришь, – перебил Аурангзеб меня, выступив вперед. На его щеке краснел порез.

Я помассировала виски, словно пытаясь стереть из памяти события этого дня.

– Я... я очень устала. – На Аурангзеба я смотреть не могла.

Отец ушел, и комната постепенно опустела. Когда Дара направился к выходу, я жестом попросила его задержаться. Он закрыл дверь и подошел ко мне.

– Почему ты плачешь? – спросил он.

– Потому что он... потому что Аурангзеб видел меня, – прошептала я и со слезами в голосе добавила: – Он хотел, чтобы я погибла.

Дара замер, почесал лоб под тюрбаном:

– Хотел, чтоб ты погибла?

– Да!

– Глупости, Джаханара.

– Нет, не глупости! Не глупости! Он бросил меня умирать.

– Он спас тебя, взял у рыбаков лодку, чтобы вытащить тебя из реки. Он сказал...

– Он лжет!

Дара отступил от меня:

– Я собственными глазами видел, как он тебя спас. Он даже сам поранился, когда вытаскивал тебя из воды.

– Это я его поранила!

– Тебе нужно отдохнуть. – Дара повернулся к двери. – У тебя в голове полная неразбериха. Как только ты отдохнешь, кошмары рассеются сами собой.

Но я знала, что отдых не умерит мои страхи.