– А вы, я вижу, тоже любите учить.

– Да так… скорее мысли одолели. Снова приближается тот неприятный момент, когда от человека что-то зависит. От того, на что поставишь, зависит, рухнешь ты вниз или взлетишь к небесам, на высоту, о которой прежде не мечтал. И шансы проиграть, прямо как на бирже, намного выше. А цена – несравнимо высока. И не собьёшь её никак, вот что обидно.

«Как же всё-таки любят эти взрослые поучать, чуть только заметят тело в школьной униформе, – подумал Кимитакэ. – Даже Банкир, с его средним ростом, яйцеообразной головой и щёточкой аккуратно подстриженных усов, всё равно чему-то да поучает. Посадить бы напротив него адмирала – и пускай поучают друг друга. Хотя нет, адмирал был хитёр, он бы ускользнул. Да и мёртвый он уже давно. Был хитёр, но не всех обхитрил… Поэтому пусть лучше напротив него сядет тот самый невыносимый старик-профессор в светлом костюме. И учит, как и положено специалисту по русской литературе, как надо воевать. Тем более что профессор был явно из тех учёных дураков, которые воспринимают любое несогласие как агрессию».

– Но судя по вашему благосостоянию, – заметил Юкио, – и тому, что вы путешествуете в поездах сидя и можете выкупить себе целое купе, вы и ваши предки всегда делали ставки правильно.

– Это в спокойные времена было приятно так думать и даже говорить потенциальным партнёрам. А сейчас, когда вода до горла дошла, я вспоминаю, как мне удавалось справиться с прошлыми случаями, и мне становится пугающе ясно: и обстоятельства были другие, и по большому счёту я просто угадал. Примерно как мой дед угадал с европейскими шляпами. Ты, Соноко, внимательно слушай, что я говорю. Это я не только для ребят, но и для тебя. Чтобы, когда разоримся, ты не жаловалась, что не предупреждали.

Но Соноко на этот раз не ответила. Теперь она вообще ни на что не отвечала. Просто сидела, словно большая груда камней, и тупо смотрела перед собой.

Кимитакэ хотел уже дотронуться до неё – вдруг у неё истерия или что-то вроде оцепенения? Но вдруг обнаружил, что тоже лишён всякой возможности двигаться. Это напоминало какой-то сон – он прекрасно всё видел, слышал и чувствовал, мог даже двигать зрачками и смотреть туда и сюда. Но не мог ни сдвинуться с места, ни пошевелить рукой.

И что самое удивительное в этом состоянии – ничего не чесалось. Хотя, казалось бы, самое время.

Кажется, это начала действовать та самая смесь из шести трав. А может быть, какое-то другое чудовищное колдовство.

– Почему бы вам не проспонсировать патриотически настроенные силы? – предложил тем временем Юкио.

– Ты что, решил Общество Чёрного Океана мне тут изображать? – осведомился Банкир.

– А что плохого в Обществе Чёрного Океана?

– В твоём возрасте – ничего. Но вообще-то они были жалкие люди.

– Вы не уважаете тайные общества?

– В этих тайных обществах не было ничего тайного. Это были просто рэкетиры. Приходили к честным коммерсантам и инвесторам вроде меня и просили деньги для патриотов. А потом трясли деньги с тех же корейцев и китайцев из прачечных, просто так, чтобы проблем не было. С нас, конечно, больше требовали. Потому что у китайцев с корейцами денег обычно нет. Вы что, там у себя в Гакусюине этого буйного монаха Киту Икки перечитали? Я слышал, он до сих пор популярен у незрелой молодёжи.

– С монахом Китой Икки я общался при других обстоятельствах, – осторожно ответил Юкио. – Мы сотрудничаем главным образом с профессором Окавой Сюмэем.

– Профессор Окава Сюмэй полоумен.

– Профессор Окава Сюмэй – кандидат наук в области исследования религий и сотрудник правления Маньчжурской железной дороги.