– К прискорбию, да. Скончался капитан наш от переломов и ран. Не успели мы вовремя… – вздохнул, опустив голову, Берн. – Кажется, я эту тварь в лохмотьях видел на улицах среди нищих сегодня. Умело маскируется с накинутым капюшоном под оборванца. А на деле вон что…

– Чёртовы твари…. Прошу прощения за свой таскарский, – произнёс, жмурясь в гримасе, Вильгельм, которому Шанти принялась мазать три кровоточившие раны на лице.

– Говорят, глаза – это зеркало души. А эта бестия душу прямо глазами высасывала! Прямо лицом своим зеркальным! Видали? – воскликнул гном, округлив глаза от воспоминаний.

– Это маска… – пояснил ему грустный Бернхард, не поднимая взора.

– А я говорил, господа, быстрее в дорогу от таверны двигаться надо, а не лясы точить. Прошу прощения за свой таскарский, – поглядел анимаг в первую очередь на цыганку, словно при даме не желал себе позволять не только ругательства, но и даже какие-то просторечные и не свойственные манерам аристократа такие вот выражения.

– Щекой повернись, душечка… – закатила та свои кошачьи глаза, продолжая ватой в щиплющем растворе водить вдоль порезов на коже морщащегося и иногда подрагивавшего от резкой боли Вильгельма. – Плохой месяц. Луна близко к планете, да ещё в знаке Мантикоры. Одни неприятности всем сулит.

– Расскажу вот вам одну историю… – задрал палец кверху Аргон. – Я же скальд всё-таки… Ой… – чуть не споткнулся он о подсвечник. – Что за происки Локи! Где эта штука стояла? – поднял он предмет.

– Да там, возле книг снизу, – указал Берн, выглянув в коридор.

– Кто додумался свечи возле книг держать, они ж загореться могут… А тут па-па-па-па-па… – побелел гном, потом аж позеленел, выкатив глаза, раскрыв рот и выронив подсвечник из рук.

– Чего ты? – не поняла, приблизившись Ассоль, поглядев на гнома, а потом в направлении его взгляда. – А-а-а! Тут паук! – вскрикнула она тоже, прячась за низкорослика, а тот перебегал с места, прячась уже за неё: так и пятились, чередуясь, словно на каком-то забавном ярмарочном конкурсе.

– Чего развизжались?! – дунул на свои пышные усы Бернхард с недовольством, прошагав к ним. – Обычный домовый паучок, чего расшумелись? – согнал он прочь тёмно-серое членистоногое.

– Куда ты его! А-а-а-а! – заверещал Аргон, упираясь в Ассоль и топчась ей по ногам. – Он ползёт на меня!

– Так! Душечки! Прекратите паясничать, – подняла его Шанти, перенеся подальше. – Никогда ещё не видела, как гномы верещат в панике.

– Эй! Эй! Поставь меня на место! – дрыгался схваченный за бока цыганкой Аргон.

– Тут же паук где-то ползает! – обогнала их спешно ретирующаяся от книжного шкафа Ассоль.

– А-а-а! Тогда держи меня на весу, женщина! – царским тоном голосил гном.

– Ох и хитрюга! – фыркнула женщина-кошка.

– Я вот гнома на себе не повезу, если конём стать придётся, – приходя в себя, всё ещё не поднимался с места, упираясь в балюстраду заграждения спиной, Вильгельм, придерживая вату смазью и кривясь лицом от ран и побоев после сражения.

– Почему вы вообще его не прихлопнули?! – возмущённая девушка с волосами оттенка хвои развернулась к Бернхарду.

– Что он, нападал на тебя разве? Угрожал вам? – хмыкнул недовольно тот. – Что ж я, скотина какая бесчувственная? Злодей или живодёр? Просто так живое существо жизни лишать!

– Ползает прям как тот, с мечами, по стенам. Кто это был вообще? Многорукий… Жук-паук какой-то… – не могла перепуганная Ассоль всё ещё отдышаться и прийти в себя.

– О «Братстве безликих» слышала что-нибудь? – отвечая спокойным и сдержанным тоном, поглядел на неё Бернхард, но девушка нервно замотала головой. – Вот и я немного. Наёмники. Говорят, что они бессмертны. Не берёт их клинок, да и всё тут. Невозможно, мол, бой с ними выиграть. Мы же его как-то отвадили прочь. Не такой уж неуязвимый, видать? У этого семёрка в груди была вырезана, надо было прямо в щель прорези всадить меч, да поглубже, проверить, так ли уж правдивы слухи или преувеличивают… Тут уже или одно, или другое… – поглядел он на стену и достал одну из скрещенных сабель декора.