Быстро преодолев коридор, перед отцовским кабинетом Вальдимир невольно замедлил шаг. Нужно было поднять руку и постучать, но внезапно накатившая робость словно заморозила тело изнутри. Сердце заколотилось чаще, в горле пересохло, на лбу напротив, выступила испарина.

Стиснув зубы, Вальд зло выдохнул. Да, в детстве отцовский кабинет наводил на него ужас. Подобное приглашение всегда означало длинную, изматывающую нотацию с последующей за ней поркой. Лорд к тому же требовал, чтобы сын всегда являлся к нему сам и ребенком Вальдимир битый час простаивал перед массивной, сплошь покрытой узором-паутиной дверью, не решаясь дотронуться до дверной ручки. Сделанная в виде пасти скалящегося волка, та казалась живой и словно только и ждала момента, чтобы сомкнуть клыки на маленькой ладони.

И вроде бы тяжелое детство давно осталось в прошлом. Вальд вырос, научился давать отпор отцу, и жуткая дверь превратилась в просто дверь с безвкусной ручкой, вот только тело помнило пережитый страх, и никакие доводы разума не могли взять вверх.

– Добрый день, отец.

Не став стучать, Вальдимир решительно потянул за ручку и переступил порог. Опустившись в кресло, откинулся на мягкую спинку.

– Ты опоздал, – не отрываясь от бумаг, неодобрительно заметил герцог.

Ни приветствия, ни выражения хоть какой-то радости от него привычно не последовало. В детстве холодность отца порой доводила Вальда до слез, маленький мальчик лез из кожи вон, пытаясь заслужить хоть одно доброе слово, и лишь повзрослев, осознал всю бесплотность этой затеи.

– Виноват.

На самом деле причина была уважительной, но герцога никогда не волновали оправдания. «Манеры – лицо лорда. Если хочешь, чтобы к тебе относились с уважением, научись сам уважать других. Пунктуальность, ответственность, обязательность – вот те качества, которые ты должен развить в себе», – повторял он в перерывах между ударами. Их всегда было ровно то количество, на сколько минут опаздывал Вальд. На похороны герцога он собирался опоздать на целый час. Не пришел бы и вовсе, но подобное вызвало бы ненужные сплетни. Вальдимир же слишком долго ждал заветный титул, чтобы так неосмотрительно запачкать его.

– Что за аляповатая тряпка? Разве так должен выглядеть наследник Хардингов? – все-таки покосившись на сына, лорд задержал брезгливый взгляд на щегольском шейном платке ярко-желтого цвета с выбитым зеленым узором.

Рука чуть было не дернулась сорвать платок, и Вальд сцепил зубы, сдерживая порыв. Проклятие, сколько же еще должно пройти времени, чтобы он отвык подобно дрессированному псу бросаться исполнять любой отданный приказ? Необходимость подчиняться словно въелась в кровь и никакая магия не могла выжечь проклятую зависимость.

– Это новое веяние моды. Наследник ведь должен быть всегда впереди? – внешне же Вальдимир остался совершенно невозмутимым.

Да и выдерживать тяжелый, словно отлитый из свинца взгляд отца было почти не сложно. Помогало осознание, что ждать осталось недолго.  Целитель был категоричен: пара месяцев, в лучшем случае, полгода. Не желая видеть ни жалости, ни злорадства, лорд тщательно утаивал болезнь, благо, артефакты позволяли скрывать признаки все чаще случающихся приступов, однако его изношенное сердце работало на пределе. После в газетах наверняка напишут, что главу магического надзора свела в могилу изнуряющая работа, постоянные тревоги за государственные дела и проклятия врагов. Только вот Вальд был уверен, козни конкурентов не причем и сердце герцога попросту сгнило изнутри, не справившись с копящимся внутри него ядом.

– Ничего, скоро ты избавишься от этой обременительной обязанности, – сочившегося в голосе отца яда хватило бы на десяток кобр.