Георг, присоединившись ко мне, что-то ненавязчиво рассказывает о Риме и архитектуре Ватикана в своей спокойной, слегка пренебрежительной манере. Я западаю на ритм его голоса и медленно жую, впадая в прострацию.

– Лерочка…

Вздрагиваю.

– О чём задумалась?

– Да так… – снова пожимаю плечами и, опомнившись, насильно включаю себя в происходящее. С утра мне опять сложно называть его на «ты». И автоматически вырывается «Вы».

– А в каком цвете Вы хотите фасад?

– Может быть, ты что-то предложишь?

– Классика Барокко – это синяя или бежевая основа. Белые колонны, балюстрады. И золото…

– А тебе больше какая база нравится? Бежевая или синяя?

Вспоминается почему-то лицо Романа. Его глаза…

– Синяя… Мне нравится синяя.

Цвет глаз же здесь ни при чём? Возможно, цвет глаз моего ребёнка тоже будет синим.

Листаю на телефоне картинки, отыскивая несколько особняков. Показываю ему бежевую базу и синюю.

– Но мы можем поискать и другие варианты. Сейчас модно экспериментировать.

– Да нет… Если ты рекомендуешь синюю, я – за.

– Подберём оттенок?…

Пока прислуга убирает чашки, открываю ноутбук, загружаю палитру. Снимаю очки. Георг встаёт у меня за спиной, наклоняясь очень близко. Мне становится слегка не по себе. Я чувствую спиной тепло его тела даже через одежду. Чувствую запах его парфюма. Он хороший, но… Это всё отвлекает, и я торможу. Оттенок выбираем долго, много обсуждая… Пытаясь поймать его взгляд, вижу, как очень близко двигаются его губы, когда он говорит. Чёрт… Это как-то слишком интимно!

В груди тревожно вздрагивает, что Романа бы порвало, если бы он увидел это. И я чувствую, как меня заливает виной и стыдом за то, что я позволила нарушить приличные дистанции. Но… В кармане у меня тест, который показывает, что я беременна. Беременна от человека, который кончал в меня, утверждая, что хочет ребёнка, а сам не хотел. Поэтому именно сейчас мне плевать на этого человека и его чувства. Мне всё равно.

На меня вдруг неожиданно обрушивается понимание того, что я… я… я буду мамой. Всё. Случилось. Эмоции как лавина обрушиваются на меня. Они неконтролируемы. И они разнообразны. Они рвут на части. Я так об этом мечтала! И вот… так.

Судорожно вдыхая, чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Закрывая лицо ладонями, задерживаю дыхание, чтобы не рыдать.

– Лера… Лерочка. Лер!

От этого тревожного, внимательного мужского голоса срываюсь и начинаю рыдаю. Потому что я хочу слышать, как тревожится обо мне Роман, а не этот посторонний мужчина. Но Роман больше ни о чём не тревожится! Мой мир рушится. Почему?…

Поглаживая по плечам, Георг позволяет мне прореветься. Даёт стакан воды, салфетки. Садится напротив.

– Что случилось у тебя? Рассказывай.

Мне очень стыдно, что я постоянно веду себя неадекватно и через раз плачу. Раньше со мной такого никогда не было. Наверное, это гормоны.

– Вы простите ради Бога, Георг. Нервы…

– «Ты». Что тебя расстроило? Что у тебя происходит?

– Да… – морщусь я. – Это личное.

– Расскажи как другу.

– Другу?…

– Другу твоей мамы, – поправляется он.

– А Вы были ей другом?

– Да. Был.

– Давайте лучше выберем форму элементов фасада. Зачем Вам слушать женские жалобы? – пытаюсь улыбнуться я.

– Ничем это не лучше. Ты очень уставшая.

Переводит взгляд на плетёную из ротанга подвесную кровать-качели с гроздью разнообразных подушек.

– Ложись-ка, поспи на свежем воздухе. Плед сейчас принесут.

– Но… – растерянно смотрю на качели.

– Никогда не отказывай мне из скромности, Лера. Если я что-то предлагаю, значит, хочу, чтобы ты согласилась. Я всех выгоню сейчас. Ложись, отдыхай. Разбужу после обеда, и поработаем. Иди-иди…