Вспомнив кое о чем, чуть не задохнулась от стыда. Ближе к утру, сходя с ума от бессонницы и от скуки, я перестирала одежду, в которой высидела всю ночь, и развесила ее над ванной. Позже наконец-то дозвонилась к маме и перед ее приходом приняла душ, собираясь сразу, как вырвусь на свободу, привести себя в порядок — надеялась успеть сегодня хотя бы к одной клиентке.

Правильно, об этом надо думать, а не о темно-лиловых стрингах, висящих почти у Лео перед носом — в прямом смысле. Это мне было сложно дотянуться до навесной сушилки, а он высокий, ему как раз. Чуть приподнять голову — и все как на ладони.

Шум воды стих.

— Майюша, где у вас чай? — послышалось с кухни.

— Одну минуту, мам. Сейчас приду.

Вода больше не шумела, и надобность заходить в ванную отпала. Лучше я скорее переговорю с мамой и потом вернусь к Лео. А сейчас все-таки решила зайти в комнату, сбросить полотенца и надеть светло-зеленый халат. Заодно поставить фотоаппарат на его законное место.

— От кусочка тортика не откажусь, — сообщила, заходя на кухню, — но долго сидеть не буду. У меня еще сегодня встреча.

— Отменяй свою встречу. — Мама уже нашла чай, насыпала его в заварник и теперь заливала кипятком, отчего по кухне стал распространяться нежный аромат «Молочного улуна». — Скажи, что заболела.

— Но я могу потерять клиентку.

— Ты ее точно потеряешь, если заявишься на встречу в таком виде. Ты себя в зеркало видела? — холодные голубые глаза критично окинули меня с ног до головы и задержались на лице. — С такими выдающимися последствиями бессонной проплаканной ночи не справится ни один макияж.

Доля правды в маминых словах была. Ко всему прочему я еле стояла на ногах, чувствуя, что совсем скоро недоспанная ночь скажется внезапным диким желанием прилечь.

— Так что выпей со мной чаю, отменяй или переноси запланированные на сегодня встречи и выспись по-человечески. Не хочешь на время вернуться домой?

Прежде я уже говорила маме, что мы с Глебом часто ссоримся, но она ни разу не видела меня заплаканной или смертельно уставшей после бессонной ночи, проведенной взаперти. Холод в голубых глазах растаял, на смену ему пришло беспокойство.

Хочу ли вернуться домой? В то место, откуда в свое время так мечтала сбежать? Туда, где оживут мои страхи и давно позабытая боль? В нашей с Глебом квартире плохо, но дома не лучше. Туда я не хочу. Я хочу в какое-то другое место, тихое и спокойное. Где всегда бы царила любовь и забота.

Не дождавшись от меня ответа, мама положила мне на тарелку кусочек торта и налила чай. Присела на табурет, разгладила складки на юбке платья в горошек и, сложив руки в замок на столе, спросила:

— Были подобные случаи? Он закрывал тебя раньше в ванной?

Возможно, мне хотелось, чтобы мама приголубила меня к себе и позволила разрыдаться на своем тонком плече. Но она всегда подходила к проблемам прагматично. Несмотря на изящность и женственность, вела себя в подобных ситуациях по-мужски.

Хоть я к этому и привыкла, но с грустью опустилась на стул.

— Ничего подобного не было. Так, по мелочам… Однажды выбросил из окна новенькое платье, которое я собиралась надеть на вечеринку клиентки. Потом как-то замахнулся ножом во время ссоры. Разбил мой предыдущий телефон, несколько комплектов посуды и одну дверцу зеркального шкафа. Но знаешь, почему это мелочи? Потому что каждый упрек, оскорбление от него — как ножом по сердцу. Намного больнее, чем тоска по мобильнику или по платью.

— Ты не думаешь, что он специально это все делает? Хочет, чтобы ты подала на развод.

— Мы договорились не разводиться.

— Но вы говорили об этом. — Мама изогнула правую бровь и поднесла чашку чая к губам.