Деметриос выдержал ее взгляд.

– А знаешь, Шона, мне приятно, что ты меня мысленно видишь.

– О, это все ерунда. – Она опустила глаза. – Как быть актрисой.

Она задумчиво вздохнула.

– Эй… – Он протянул руку и нежно коснулся ее лица. – Мечты окрыляют душу, не забывай об этом.

Она сглотнула, не находя слов. Это было красиво сказано, и она могла лишь улыбнуться в ответ. Он опустил руку.

– Не переставай мечтать. – Затем его тон снова стал деловым. – Ну вот, мы подкрепились и готовы к спектаклю. Сегодня ты произведешь фурор в Монако. Как думаешь, справишься?

Шона не была в этом уверена, но радостное предвкушение и алкоголь придали ей храбрости.

– Я буду очень стараться, – сказала она.

– Молодец, девочка, – ответил он, и восторженный трепет отозвался во всем ее теле.

«Не очень удачное начало», – подумала она с легким смешком, спускаясь на цыпочках по сходням.

Рядом остановилась черная машина, и, хотя это было ожидаемо, Шона вздрогнула. Она постояла, глядя на тонированные окна, и тут Деметриос открыл перед ней дверь и сказал:

– Запрыгивай.

Она села первой, а он скользнул следом. Его близость волновала.

То недолгое время, пока они ехали до дворца, на языке у Шоны вертелся один вопрос. Он не давал ей покоя с тех пор, как Деметриос пригласил ее составить ему компанию этим вечером.

– Можно спросить?

– Конечно.

– Почему вы выбрали в сопровождающие именно меня?

Деметриос повернул голову и посмотрел в окно. Шона проследила за его взглядом. В вечерних сумерках завораживающе мерцали огни гавани.

– Красиво, да? – сказал он.

– Очень, – ответила она.

– Но это видимость… – Он сделал паузу. – Как и большинство людей здесь.

– Я думала, вы захотите взять Нормандию.

Он повернулся к ней.

– Не сегодня. Ты многого не знаешь о Нормандии. Начать с того, что она не самая учтивая гостья.

– А вдруг мне известно больше, чем вы думаете?

Это прозвучало смело. Он пристально посмотрел на нее, и Шона подумала, что переступила черту.

– Ты что-то видела или слышала сегодня?

Шона закусила губу. Ей не хотелось сознаваться в том, что она слышала не предназначенное для ее ушей, но он, казалось, прочитал ответ у нее на лице. И, как ни странно, не рассердился.

– Знаешь, Нормандия та еще актриса. У нее сплошные перепады настроения, и сейчас, я уверен, она уже нашла утешение в другом месте.

– Но она же ваша девушка?

Он невесело рассмеялся.

– Шона, ты такая наивная. У Нормандии куча любовников. Что ей нужно, так это чтобы я пал к ее ногам, как все остальные. Она жаждет славы и оваций. Поверь мне, ей нужен не я, а то, чем я могу быть ей полезен.

– А вы сами чего хотите?

Машина поднималась на холм к дворцу и миновала множество деревянных ворот и несколько каменных арок, прежде чем прозвучал ответ.

– Когда я отдам свое сердце, это будет не гламурная девица вроде Нормандии. А сегодня вечером, Шона, я просто хочу в кои-то веки пообщаться с реальным человеком.

Шона задалась вопросом, какой девушке он отдал бы сердце, но времени на его обдумывание уже не оставалось – машина подъехала к красной ковровой дорожке. «Бабочки» в животе взлетели разом и суетливо забили крылышками. Шона застыла на месте, когда водитель открыл дверь, и Деметриос выбрался наружу.

– Пора на сцену, Красавица, – улыбнулся он.

Она мысленно подбодрила себя и подождала, пока он протянет руку и поможет ей выйти. «Представь, что ты знаменитая актриса, – сказала она себе. – Или старлетка, только что получившая свою первую награду. Ты взяла Бродвей штурмом». Думая так, она вскинула подбородок, расправила плечи и царственным жестом протянула руку. Образ слегка «поплыл», потому что рука дрожала, когда она оперлась о его ладонь, но он нежно сжал ее пальцы и, когда продел ее руку в свою, как если бы она была его принцессой, ее дух воспарил снова.