– Да, Командор. Помимо основного входа в завод есть ещё три запасных. Открыть бесшумно их я не смог, замки электронные. Сейчас скину координаты входов вам на дисплей. Так же вокруг завода я не обнаружил охраны.

Сию секунду сквозь статические и шумовые помехи, производимые дождём, послышался ответ.

– Спасибо, теневик. Можешь возвращаться к своему отделению.

Воин от полк-ордена сверил время на дисплее, посмотрел на координаты. Вдруг заработала рация и мужчина активировал её, нажав на бусинку у шеи.

– Командор, докладывает Верховный Инквизитор, отделение теневика «Сумрак», моё отделение «Благочестие» готово к наступлению. Как ваше отделение?

– Инквизитор, докладываю: моё отделение «Молот» готово к наступлению.

– Да, Командор. Что ж, пора совершить молитву нашему Канцлеру, – послышался в эфире голос старшего храмовника.

Под маской лицо Командора исказилась в некотором отвращении, но он все, же спокойно спросил:

– Это нужно?

Ярый последователь Империал Экклесиас тут же импульсивно ответил:

– Это непременно необходимо!

После чего наступило мгновение молчания, но храмовник тут, же начал зачитывать молитву и все стали повторять за ним в унисон:

– Dei nos, сохрани и спаси наши души. О, Великий Канцлер, отец народов могучего Рейха и повелитель миллионов жизней, направь нашу руку в предстающем бою. Великий Канцлер, император наш, сохрани жизни наши в бою предст…

Командор неожиданно прервал молитву Инквизитора.

– Тише, что–то случается у завода.

Боец Корпуса Веры с огромной долей ярости возмутился:

– Какое богохульство, как ты смеешь.

Командор резко и грубо ответил:

– Да, посмотри ты во двор!

У завода начиналась нечестивая месса. Огромные ворота завода распахнулись уподобившись пасти страшного зверя, губящего сотни жизней, и из здания стали извергаться толпы людей, опьянённых низменно возвышенным ощущением сопричастности к чему-то великому. Вся процессия проходила под дождём, отчего одежды идущих постепенно становились мокрым тряпьём. Во главе неё расхаживает фигура в чёрном монашеском балахоне, размахивая перед собой неким подобием кадила. Следом плетётся начальник мунуфакториатия, держа в руках бурый штандарт, на котором размеренно колышется четыре вертикальных полоски. За ними пробираются люди толпою, одетые в обычную оранжевую униформу рабочих–заключённых, распевая при этом странные гимны и молитвы, так же рядом с ними шли охранники, ведя с собою пятерых пленных. Выйдя на площадку перед заводом, нечестивая толпа поставила впереди себя «жертвенных баранов» Несколько человек несут с собою переносные столбы – пять штук по одному на каждого пленника, которых вот-вот прикуют цепями к холодному металлу.

Командор стукнул по визорам, крепившимся на том месте, где выемки для глаз и на маске и изображение быстро увеличилось в четыре раза, позволив тщательно пробежать глазами по площадке, что вызвало активные комментарии в эфир:

– Вижу охрану, начальник завода,… похоже, теперь все пять тысяч рабочих на стороне культа… стоп…

Мужчина мгновенно заметил их лица. Глаза зацепили разбитые, иссушенные и обескровленные лики Сциллы и Марка. Их лица бледны и изнеможенны, а тела, которые еле прикрывают трепещущиеся на ветру рваные балахоны, украшены множественными ссадинами и синяками. И никто не увидел, как ярость охватила дух Командора, исказив его лицо в гримасе отвращения и неукротимой злобы, полившейся за пределы маски брони.

– Отделение «Молот» приготовиться в атаку! – в порыве гнева яростно воззвал Командор.

– Стоять. Всем сидеть на месте! – строго, чуть ли не рыча, отдаёт контрприказ Карамазов.