– Ладно. Увидимся утром, Роуз. Ты придешь, Барби?

– Будь уверен.

Энсон широко улыбнулся:

– Отлично!

Когда он ушел, Роуз потерла глаза, потом мрачно посмотрела на Барби:

– И надолго это затянется? Как думаешь?

– Ничего не могу сказать, поскольку понятия не имею, что произошло. И не знаю, когда это перестанет происходить.

– Барби, ты меня пугаешь, – прошептала Роуз.

– Я сам напуган. Нам обоим пора спать. Может, утром все будет выглядеть не таким ужасным.

– После такого разговора мне, наверное, придется принять амбиен, чтобы уснуть, пусть я и жутко устала. Но я так рада, что ты вернулся.

Барби вспомнил, что он думал и о продуктах.

– Вот что еще. Если «Мир еды» завтра откроется…

– Он всегда работает по воскресеньям. С десяти до шести.

– Если он откроется, тебе придется поехать за продуктами.

– Но «Сиско» все привозит… – она замолчала, в ужасе уставилась на него, – по вторникам. Правда, теперь мы не можем на это рассчитывать, так? Разумеется, не можем.

– Не можем. Даже если все вдруг выправится, армия будет еще какое-то время держать этот город на карантине.

– И что мне покупать?

– Все, но особенно мясо. Мясо, мясо и мясо. Если только магазин откроется. Я в этом не уверен. Джим Ренни сможет убедить тамошнего управляющего, уж не знаю, кто он…

– Джек Кейл. Он стал управляющим, когда Эрни Кэлверт в прошлом году ушел на пенсию.

– Так вот, Ренни сможет убедить его закрыться до последующего уведомления. Или прикажет чифу Перкинсу держать магазин под замком.

– Ты не знаешь? – спросила Роуз и добавила, в ответ на его недоуменный взгляд: – Ты не знаешь. Герцог Перкинс мертв, Барби. Умер там. – Она указала на юг.

Барби ошеломленно уставился на нее.

Энсон не удосужился выключить телевизор, и за их спиной Вольфи, любимчик Роуз, вновь рассказывал миру о том, что неведомая сила отрезала маленький городок в Западном Мэне, территория изолирована армией Соединенных Штатов, в Вашингтоне проходит заседание Объединенного комитета начальников штабов, президент обратится к нации в полночь, а пока просит американский народ молиться вместе с ним за скорейшее спасение жителей Честерс-Милла.

– Папа! Папа!

Ренни-младший стоял на верхней ступеньке лестницы, склонив голову набок. Прислушиваясь. Ни ответа, ни звука работающего телевизора. Отец всегда приходил домой после работы и в это время сидел перед телевизором. По субботним вечерам отказывался от Си-эн-эн или «Фокс ньюс» в пользу каналов «Энимал плэнит» или «История». Но не сегодня. Младший послушал свои часы, чтобы убедиться, что они тикают. Тикали и вроде бы показывали правильное время, потому что за окнами стемнело.

В голову пришла жуткая мысль: Большой Джим сейчас с чифом Перкинсом. Они обсуждают, как арестовать Младшего без лишнего шума. А почему они ждали так долго? Для того, чтобы вывезти его из города под покровом темноты. Переправить в окружную тюрьму в Касл-Рок. Потом суд. А потом?

Шоушенк. Через несколько проведенных там лет он, вероятно, начнет называть тюрьму просто Шенк, как и все убийцы, грабители и содомиты.

– Это глупо, – прошептал Младший, но глупо ли? Он проснулся, думая, что убийство Энджи – сон, и никак иначе. Потому что он никогда никого бы не убил. Избить – пожалуйста, но убить? Он же… ну… это… нормальный человек!

Потом посмотрел на одежду под кроватью, увидел кровь, и все вернулось. Полотенце, свалившееся с ее волос. Волосы на лобке, которые каким-то образом вывели его из себя. Хруст, донесшийся из ее головы после того, как он двинул коленом ей в лицо. Дождь посыпавшихся с холодильника магнитов. Как она билась на полу в судорогах.