– Юра, я из-за тебя откладываю операцию, а ты тут стажёрок охмуряешь. А вы, Вера Александровна, на работе, поэтому прошу не забывать об этом. И вообще, что на вас надето?

– Форменный халат, – смогла ответить я, еле сдерживаясь, чтобы не прикрыть вырез декольте руками.

– По-моему, вы ошиблись, и эта униформа для другого заведения! Переоденьтесь и ждите меня, операция будет длиться примерно час, – было велено мне, и тем же тоном, не терпящим возражений, сказано Юре. – Пошли, где там твои документы.

Более не удостоив меня ни словом, ни взглядом, Широков удалился, а следом за ним, отправив мне воздушный поцелуй, ушёл Белов.

Обидно было знать, что белобрысый просто скоморошничает, а бородач … ?!

Чем я заслужила такую отповедь?

Бесится на пустом месте. А у самого невеста есть!

В ту пятницу я уехала домой на такси, не стала ждать ни одного из мужчин и в субботу не пошла на шашлыки, сославшись на усталость и плохое самочувствие.

А тётя сходила, поела мяса на шампурах и потом поведала о том, что весь вечер двое из хозяев всё смотрели в сторону нашего дома, один с тоской, другой с суровым недоумением. А именно – лохматый пёс тосковал, а бородатый мужик не понимал причину моего отсутствия.

Одна только «селёдка» светилась счастьем, ей моё отсутствие только улучшило настроение, и она весь вечер не отходила от Ильи. Чем радостнее становилась она, тем мрачнее он. Так что тётя уже строила предположения, что у них там не всё так хорошо, как старалась показать Настя.

Я это никак не комментировала.  Анастасия Юрьевна его невеста, и он это подтвердил. О нашем случайном поцелуе он упомянул только один раз в машине. В то самое утро моего первого рабочего дня в его клиники. Всю дорогу он молчал, а перед тем как мы вошли в здание я услышала.

– Вера, я хотел поговорить о том, что произошло тогда в спальне – это случайность, ошибка. Ты поцеловала меня, я ответил, но ты просто ударилась головой, и виноват в этом я. Теперь ты будешь работать на меня, а я не, – он осёкся.

«А вы что?! Не заводите шашни на работе? Так, Илья Борисович?! А если бы тётя не уговорила бы вас принять меня на работу, тогда что? Продолжили бы терапию, это же ваша собака виновата в том, что я получила сотрясение мозга и захотела вас поцеловать?!» – эти вопросы вертелись у меня в голове.

Я же прикрыла рот рукой, памятуя как после удара головой, все мои мысли неосознанно принимали форму слов.

– Я всё поняла, Илья Борисович, – не стала ждать его пояснений и открыла дверь машины, закрывая эту тему.

Потом начались мои трудовые будни. К этой теме мы больше не возвращались. Его невеста постоянно ко мне цеплялась, он, будучи холодным и отстранённым, стал моим наваждением, его друг после случайной встречи в коридоре зачастил к нам в клинику и не упускал случая со мной пофлиртовать, особенно на глазах у почти женатого друга.

А я была между ними как маятник, который раскачивали всё с большей и большей амплитудой. Ничем хорошим это не могло закончиться.

Так прошло ещё полторы недели.

И вот сейчас Исаакович обратился ко мне вроде как по рабочему вопросу, но при этом не сводил глаз с моей груди.

Ситуация с формой сегодня повторилась, рубашка-поло была испачкана, а я забыла привезти и оставить в своём шкафчике сменную американку-водолазку.

И снова это красное бельё, что виднелось в вырезе халата, действовало на некоторых мужиков, как красная тряпка на быков.

А ведь Исаакович он же, вроде как, гей, он-то чего?

Ладно известный у нас в клинике бабник и холостяк (дважды разведённый) Валерий Игоревич, который только что простоял у моей стойки минут пятнадцать, делая вид, что разговаривает с кем-то по телефону, а сам не сводил глаз с моей груди. Следом за ним пришёл примерный семьянин Соколов, не помню его имени отчества, а фамилию запомнила, только ассоциируя его с одним из моих одноклассников.