– О психиатрии? – Дима решил не кривить душой. – Почти ничего. Кроме того, что это сложная, непонятная, малоизученная специальность.

Альфия удивленно приподняла брови.

– Ничего не знаешь? Как же это так? Чтобы попасть сюда на работу, нужно выдержать непростой конкурс.

– Дуракам везет, – отозвался Дима. – Вот такое странное произошло стечение обстоятельств. Но главный врач сказал, что вы меня всему научите…

– Чему это «всему»? – ухмыльнулась Альфия.

Дима посмотрел на нее, немного покраснел и промямлил:

– Психиатрии.

– А-а! Слава богу!

«Какой он все-таки еще молодой! – думала Альфия. – И не нахал. В целом приятный молодой человек».

А Дима с сожалением вспомнил, что в его дипломе было только три четверки против всех остальных отличных оценок – судебная медицина, «глазки», то бишь глазные болезни, и… психиатрия. Психиатрию изучали на пятом курсе, а он в это время уже вовсю дежурил в хирургическом отделении ночным медбратом. Он вспомнил это так отчетливо, как будто все было вчера. Какое счастливое время!

Альфия воткнула вилку чайника в розетку, открыла коробку конфет.

– Любишь сладенькое?

– В принципе, нет.

– Обрати внимание, наши больные все время сахар едят. Хрумкают, будто кролики.

Дима сказал:

– Эндорфинов им, наверное, не хватает. Гормонов радости.

– Ну да. – Альфия прищурилась. – Так в женских журналах пишут. На вот, почитай литературу посерьезнее. – Она порылась на полках книжного шкафа и протянула ему толстый потрепанный журнал. – Закладкой отмечено.

– «Психиатрия», – Дима посмотрел обложку, год издания. И подумал: «Не первой свежести, однако, журнальчик».

– Не осетрина, – угадала Альфия его мысли. – Во всяком случае, с тех пор в теорию биохимизма мозга мало что добавлено.

Дима индифферентно положил журнал на столик, передернул плечами.

– В хирургии за десять лет был совершен прорыв, сопоставимый с полетом в другую галактику.

«Он что, дурак?» – Альфия подошла к низкому креслу, демонстративно уселась в него и картинно закинула ногу на ногу.

– Знаешь что, дорогой. – Она взяла двумя пальцами из коробки шоколадную конфету, широко раскрыла рот и вложила в него конфету целиком, не раскусывая, медленно прожевала. – Я бы тебе посоветовала как можно быстрее начать осваивать новую специальность. Иначе какой смысл в твоем приходе? Для того чтобы все время оглядываться назад и ничего не делать?

Дима был оскорблен.

– Я еще никогда в своей жизни не был балластом.

– Тем лучше.

Чайник вскипел, но Альфия не стала заваривать чай. Она взяла с книжной полки баночку с кормом для рыб, кинула щепотку в аквариум, обернулась к Диме.

– Значит, запомни. Твои больные – с тридцатой койки по сорок пятую. Пока пятнадцать человек. Вот истории болезни. Через полчаса пойдем на обход.

С этими словами она легко провернулась на каблуках и вышла из ординаторской.

Дверь тяжело захлопнулась, и новый доктор отделения остался один. За окном о чем-то весело просвиристела синица. Диме показалась, что она над ним посмеялась.

– Слышали, у меня теперь будет новый доктор?!

Закончив обед, Оля Хохлакова тщательно протерла туалетной бумагой большую алюминиевую ложку, аккуратно завернула ее в шелковую тряпочку, сверху перевязала ленточкой, упаковала в полиэтиленовый пакетик. А пакетик завернула в упаковочную бумагу и аккуратно поместила в необъятный карман своей вытянутой цветастой кофты. Вопрос ее был адресован Насте и Марьяне – еще довольно молодой женщине, чья кровать располагалась от Настиной с другой стороны.

– Симпатичный? – поинтересовалась Марьяна.

– Красавчик. Как из кино. – Хохлакова закатила глаза и прижала руки к груди. – Только, чур, девчонки, не лезть! Он – мой. А если начнете с ним шуры-муры, я вам обеим морды-то расцарапаю!