– Ты служил с ним по сорок второй? – спросил полковник.

– Точно. В сорок втором меня как офицера, владеющего немецким и английским языками, отозвали из саперной части, и попал я в руки Каширина. Вот о нем я ничего хорошего сказать не могу, зверь, а не человек!

– Это я-то?

– Ты-то!

– Ну погоди, я тебе это припомню! Возвращайся из отпуска и приступай к работе!

– Сергей Васильевич, как же так, я еще и отдыхать по-настоящему не начал…

– Я, Степа, тоже посидел бы бездумно на бережку, в камышах с удилищем, отгоняя комаров махорочным дымком. Дела не позволяют, – сказал Каширин и даже вздохнул. Он встал, прошелся по кабинету, затем остановился против Степана и официально сказал:

– Майор Никитин, слушай внимательно: в небольшом районном центре под Москвой сидит агент иностранной разведки. Если судить по той посылке, что направляет ему хозяин, враг это опасный и терпеть его на нашей земле нельзя. Кто он, где работает, чем занимается, мы не знаем. Но знаем мы, что в этом районе несколько крупных военно-промышленных объектов. Стало быть, основная его задача – проникнуть на эти объекты. Вот назначение майора инженерных войск Никитина диспетчером Военно-строительного управления округа при Отдельном строительном участке. – Полковник положил перед Никитиным назначение. – Как диспетчер ВСУ округа ты можешь бывать на всех объектах строительства, а основные заказчики ОСУ – военно-промышленные предприятия. Начальник ОСУ – полковник Шабров.

– Петр Михайлович?!

– Петр Михайлович. В 11.40 тебя ждет подполковник Зубов. Спустись к нему и посмотри протокол допроса Фрэнка-Рубцова-Клюева. Все остальные материалы получишь у капитана Гаева. Если тебе будет трудно, помни – ты не один. Первый секретарь горкома партии Роман Тимофеевич Горбунов – умный человек, большого жизненного опыта. Можешь смело ему довериться, он в курсе всех вопросов, связанных с твоим назначением.

Никитин вышел, а полковник снял трубку телефона и набрал номер:

– Товарищ генерал? Говорит полковник Каширин. Докладываю по делу «Фрэнка»: завтра утром майор Никитин выезжает на место.

Шабров поднялся, как всегда, в семь часов, стараясь не потревожить жену и сына. Ставни были закрыты. Громко тикал будильник, положенный набок.

Шабров вышел во двор, взял ведро, умылся, облившись до пояса прохладной, освежающей водой, растерся докрасна полотенцем и, вернувшись в дом, прошел на кухню.

Здесь, вытащив вилкой из кастрюли с борщом, стоявшей в ведре с водой, солидный кусок мяса, нарезал его, оглядываясь на дверь спальни, стараясь не шуметь, налил из графина стопочку водки, выпил ее и плотно закусил.

Когда к калитке подъехал газик – «козел», Шабров уже был одет, чисто выбрит и ждал на улице.

– Куда, товарищ полковник? – спросил шофер.

– В стройбат, – сказал Шабров и откинулся на спинку сиденья.

Сегодня был день боевой и политической учебы стройбатовцев, поэтому на стройках Отдельного строительного участка (ОСУ) работало только несколько бригад вольнонаемных, специалистов по укладке плитки и сантехнике.

Шабров, опытный военный инженер, отлично понимал, что крепкая воинская дисциплина, хорошая боевая выучка и политическая подготовка бойцов решают дело, поэтому свой обычный объезд строительных площадок он начинал со стройбата.

Если стройбатовцы были на стройке, он проходил в казармы, заглядывал на кухню, снимал пробу пищи; его острый глаз заглядывал всюду. К этому полковник привык еще в боевой обстановке.

Когда газик остановился около стройбата, рота лейтенанта Семенова занималась строевой подготовкой, а под брезентовым навесом рота лейтенанта Колесова изучала станковый пулемет. Старшина-сверхсрочник Голодед занимался с одним солдатом. Голодед был врожденный строитель-плотник: он мастерски владел топором.