Люцифер-таки сделал это: сыграл на контрасте. Потому что он больше не кажется мне грязным похотливым сатаной, цель которого — превращать жизнь окружающих в ад. Сейчас он кажется мне сатаной на рождественских каникулах — до сих пор гад, но подобревший и расслабленный. И, чёрт, очень сексуальный. Вот эти его вечно нахмуренные брови и идеально сидящий костюм, под которым явно скрываются мышцы… Он всё ещё не в моём вкусе — это так, к сведению.

Спустя час непрекращающихся разговоров о делах, два джентльмена преклонного возраста пожимают Серову руку и уходят, а мы остаёмся сидеть. Но это потому, что я не удержалась заказать десерт, — он здесь просто божественный.

— Ты так много ешь, — комментирует Серов, когда передо мной опускается тарелка с шоколадным суфле. — И куда только всё исчезает?

Сегодня он даже хамит как-то мило, поэтому я не обижаюсь.

— Удивляетесь, как при моей любви к еде у меня такая великолепная фигура? — смотрю на него, пока погружаю ложку десерта в рот.

Вместе ответа он плотно сжимает губы и вздыхает, но совсем не зло, разве что немного раздражённо. Точно, на каникулах.

— Это потому, что я всю жизнь занимаюсь танцами и привыкла много двигаться. Мышечный корсет и метаболизм колибри, доставшийся от мамы.

— С твоей любовью к движению ты выбрала по десять часов сидеть на моём офисном стуле? Почему?

Он снова смотрит так, словно пытается хорошенько покопаться у меня в мозгах. Становится неуютно и приходится принимать экстренные меры по отвлечению: щедро зачерпнуть суфле ложкой и отправить в рот, полируя до блеска каждый её металлический миллиметр. Серов моргает, его взгляд неумолимо покидает область моего третьего глаза и съезжает к губам. Мужчины всё же очень предсказуемы. 

Если быть совсем откровенной, то мне неудобно, что пришлось наплести кучу небылиц, чтобы пробраться к нему в офис. Раньше-то у меня была великая праведная цель в оправдание, а сейчас ничего. Но и рассказать ему правду не вариант. Отреагирует он непременно скверно, и я Катюнину шею под топор подложу. 

— Никто не верил, что я смогу работать в офисе, и я решила доказать, что это не так, — вернув идеально чистую ложку в тарелку, я смотрю на Серова. — Такой ответ кажется правдоподобным?

— Куда правдоподобнее истории про ипотеку несчастного отца и злоключения остолопа брата.

— Макс не остолоп! — выпаливаю я.

Ой, а что это сейчас происходит? Кто-то очень хочет улыбаться, но должен оставаться в образе, поэтому прячется за чашкой. И у Сатаны есть мирские слабости. 

Из ресторана мы выходим через полчаса, после того как Серову принесли поистине астрономический счёт. Те два пенсионера из Омска оказались даже прожорливее меня.

— Едем в офис? — кисло уточняю я, глядя на часы. Половина седьмого — осталось целых полчаса, чтобы власть и от души поработать, и ещё полночи для того, чтобы попотеть сверхурочно.

— Думаю, сегодня разойдёмся пораньше, — произносит Серов и ещё до того, как я успеваю ошарашенно взглянуть на него, открывает пассажирскую дверь ожидающей Ауди. 

Он что, задался целью меня в себя влюбить? Что происходит?

— Спасибо, — бормочу я, забираясь на заднее сиденье.

Люцифер садится рядом и, после того как автомобиль трогается, переводит взгляд на меня.

— У тебя машина на парковке осталась, или до дома довезти?

Уровень ми-ми-ми в моей грудной клетке начинает зашкаливать, совсем как когда я приехала в питомник щенков пекинеса, и толпа этих плоскомордых комочков шерсти стала тереться мне об ноги. 

— Я сегодня не за рулём, — скромно отвечаю я, а в голове снова звучит сердитый рык Макса: «У меня в салоне пять килограммов голубиного говна, Саша. Сколько раз просил тебя опускать крышу на ночь».