— Надень, — я буквально запихиваю рубашку ей в руки и, хотя на её грудь стараюсь не смотреть, успеваю ощутить вкус её кожи и кофейных зёрен на языке.

Глаза Александры округляются вместе с губами, рождая в голове новую секс-сцену, и к выходу я практически бегу. «Педик», — гремит в висках на этот раз её голосом. «В задницу пошла», — мысленно цежу я, перед тем как с грохотом захлопнуть дверь. Вот теперь петли точно нужно менять.

Я не дрочил уже лет пятнадцать, потому как желающих поскакать на моём члене всегда было хоть отбавляй, однако сейчас испытываю острую нужду по подростковому передёрнуть в туалетной комнате. Когда я вообще решил не трахать персонал? Такая принципиальность сейчас очень некстати.

И я, и мой член пребываем в состоянии одеревеневших истуканов около получаса: я истукан сидячий, а он — стоячий. И даже цифры на экране не помогают, потому что я знаю, что за стеной по-прежнему находится она и моя рубашка сейчас трётся об это.

Стук в дверь заставляет меня поднять глаза. Александра даже разрешения не дожидается — заходит сама. Моя рубашка должна быть велика ей на несколько размеров, но на этой русско-американской ведьме она удивительно хорошо сидит. Не нужно было её на работу брать даже из любопытства.

— Я хотела вас попросить, — сейчас у неё даже голос другой: без обычного кокетства, АСМР-придыхания и издёвки. — Можно я отчёт завтра доделаю?

И пусть у неё идеальные сиськи, от вида которых шов брюк до сих пор впивается в яйца, но я всё равно спрашиваю:

— С чего я должен тебе такую поблажку? Мы обговаривали сверхурочные.

— Сегодня у моего племянника день рождения, и он очень меня ждёт.

Она поджимает губы и неловко переминается с ноги на ногу. 

— Что, и слезливых историй о детской болезни не последует?

— Его Андрей зовут, и я никогда не пропускаю его день рождения. Я его любимая тётя, — она сходит с места и идёт ко мне, отчего обмякший истукан снизу снова напрягается. — Вот, — суёт мне под нос одиннадцатую эппловскую лопату, идентичную моей, из которой улыбается голубоглазый карапуз лет четырёх в цветном колпаке. — Я завтра приеду пораньше и всё доделаю. 

Мне должно быть наплевать на длинный список её родственников, пусть даже таких милых, с отсутствующими передними зубами, и к тому же нет никаких гарантий, что она снова не врёт. Но она так просяще обшаривает зелёными глазами моё лицо, что я сам не замечаю, как произношу:

— Отчёт должен быть у меня на столе завтра в девять.

Но скорее всего, я просто хочу, чтобы она ушла и перестала раздражающе щекотать своими волосами моё лицо.

18. 18

Саша

— Для чего вы весь этот зверинец хвостатый пригласили, Ника? — ворчит дед. — Шесть лет внуку моему. Нормально с семьёй могли посидеть и без всяких клоунов.

— Андрей любит аниматоров, — тактично поясняет Ника, придерживая ёрзающую попку Анюты, одетую в плюшевое розовое трико. Жена Макса относится к деду Игорю с трепетным почтением, хотя пару раз я ловила её на том, что она закатывала глаза.

— Так-то Энди тебе правнук, дедуль, — замечаю я, отправляя в рот кусок ростбифа из салата. — Это мы с Максом твои внуки.

Дед морщит нос, словно унюхал тухлятину. Краем глаза я вижу, как ходит ходуном челюсть Макса, когда он пытается сдержать смех, и сама начинаю улыбаться. Троллить деда — наш любимый семейный аттракцион.

— А чего ребёнку язык ломать? Или папаша ваш, в Америке сидя, к своему титулу приревнует?

За столом смеются все, включая Любу, третью жену деда. Виновник торжества и по совместительству мой ненаглядный пупсик, которого я готова тискать и баловать сутками, тоже улыбается со своего праздничного трона.