Клининг. Вау. Медлю. Это что же делать надо, чтобы потом спецфирма отмывала? Ощущаю укол смущения, так как с лету придумать не удается.

– Я один. Юля не смогла приехать, – поясняю, что спальни мне без надобности. И, хм, клининг.

– А я тебе не про Юлю.

Эта идея как-то неожиданно шокирует. Потому что одно дело – думать, что тебя бросили и ты свободен как ветер, стоя на улице. И другое – осознать сей факт здесь, среди толпы пьяных телок, когда до свободных спален рукой подать.

Хе-хе. Организм неуместно бурно реагирует напряжением. Я качаю головой. Беру вторую бутылку пива из ящика, открываю. Делаю два больших глотка.

– Я ненадолго, – ставлю перед фактом Захара. – Учить много.

– Никто не узнает, Дом. Любым отношениям нужны новые эмоциональные вливания. Ничто так не укрепляет брак, как редкий охренительный левак! Узнаешь новые фишечки, всем в плюс.

– Ху*шечки.

Фишечки в постели – это, бесспорно, хорошо. Но вот что, если Юля узнает, что не в интернете их вычитал? Эта мысль оказывается раскаленным до тысячи градусов куском металла, я мгновенно отказываюсь от нее и роняю в никуда.

– Она мне голову отвертит, – отмахиваюсь. – Я, пожалуй, еще поживу.

– Это ты педиатр? – Рядом оказывается темноволосая девица с губами-бантиками. – Вау. Любишь детей? Ты, наверное, очень терпеливый.

– Обожает, – заверяет Захар. – А еще он обожает красоток. Матвей, это Инга. Она фитнес-тренер. Помимо педиатрии, Матвей увлекается логопедией. Учит всех желающих выговаривать свою фамилию: Адомайтис.

– Как?! – удивляется она. – Повтори-ка! Адом… что?!

Захар многозначительно кивает и отходит к другим гостям.

– Привет, – говорю я. – Можно просто Дом. Можно не напрягать язык.

– Я обожаю напрягать язык. Не переживай по этому поводу.

Мы смотрим друг на друга. Вот так легко?

– Как, говоришь, тебя зовут?

Двумя часами позднее мы сидим на лоджии толпой. Я, Захар и еще три девчонки. Музыка здесь тише. В венах плещется коктейль из смеси скуки, похоти, обиды и раздражения. Два часа жизни уплыли в никуда. При моем-то графике.

Верчу в руках телефон, вполуха слушая разговоры. Всеми фибрами души я бы предпочел лежать с Юлей в койке. Время, проведенное между ее ног, никогда не воспринимается как потраченное впустую. Достойных альтернатив для него нет и не было. В некоторые дни кажется, это единственное, чем бы я действительно хотел в жизни заниматься. Хобби.

Открываю социальную сеть.

– А кто-нибудь знает, зачем человеку нужны волосы? – вдруг спрашивает Инга.

Я перевожу на нее изумленный взгляд.

– Я задумалась об этом в прошлый раз, когда сидела в салоне. Мы рассуждали с парикмахером. Столько денег и времени уходит на уход. – Инга пропускает свои длинные блестящие волосы сквозь пальцы. – Но ведь в древности не было возможности за ними ухаживать. Откуда природе было знать, что в двадцать первом веке изобретут бальзамы?

– Мой папа бреет голову наголо, – встревает ее подружка. – Можно жить и без волос сколько угодно.

Захар ржет над ними до слез. Он пьяный в хлам.

– Представь древние времена. Бежишь по лесу, убегаешь от волка… – начинает эмоционально Инга. Ее зрачки чуть расширены.

– Саблезубого тигра или динозавра, – включается Захар с энтузиазмом. Одна из девиц сидит у него на коленях и ставит засос на шее. – Трицератопса, например.

– Да! Захар, точно! От трицератопса! Динозавры, они огромные же были! Бедные наши предки. Так вот, бежишь, волосы путаются, за ветки цепляются! Если бы естественный отбор и правда существовал, выжили бы только лысые. Как папа Люси. Поэтому лично мое мнение: хрень это все.

– Логично, – лицемерно заверяет Захар. – Я смотрю, ты шаришь в эволюции.