Поэтому, когда в тоннель вошёл Люк Киль, маг пятых, зрители, казалось, перестали дышать.

Он шёл очень хорошо, этот неприметный паренёк. Сразу стало понятно, что эта его незаметность – продуманная стратегия пятых. Никто не принимал его всерьёз, пока он не начал громить в игре наши таны, и ни разу не ошибся. А теперь он делал лабиринт – чётко, безошибочно правильно, удивительно легко – так, что со стороны казалось, что это ему ничего не стоит. Меня насторожила эта показная лёгкость, я не сводила с него глаз, но придраться было не к чему. Не иначе, самородок. Где они только его выкопали?

Я с трудом погасила вспыхнувшее волнение. Наш Бим хороший игрок, но он явно был слабее. Сейчас мне казалось, что этот парень сильнее и меня самой. Неуправляемое волнение снова захлестнуло, мешая соображать. Я недоумённо обернулась, почувствовав лёгкий холодок на правой щеке. И успела заметить, как смотрящий на меня мужчина из соседнего сектора равнодушно отвернулся. Всё выглядело так, как будто он случайно скользнул по мне взглядом, но, во-первых, он был едва ли не единственным, кого сейчас, на высшем пике игры, не интересовал тоннель. А во-вторых, мне сразу стало легче. Волнение схлынуло, уступая место холодной собранности.

- Леци! – шепнула я. – Вон там, в соседнем секторе, маг, который попытался на меня воздействовать ментально.

Я показала на незнакомца взглядом, одновременно передавая Леци недавнюю картинку его показного равнодушия.

- Бевин? – еле слышно, и, кажется, удивлённо произнёс Берн.

- Что за Бевин? – не отставала я. Мне очень не нравилось, что совсем незнакомый древесник так легко смог лишить меня самообладания. И пусть тоннель защищён от магических воздействий зрителей, иначе он мог стать смертельным для любого игрока, но до того, как войти в него, все мы уязвимы.

- Очень скользкий тип. Помешан на чистой крови и магии высших. Ты не туда смотришь. Этот маг пятых – нечто!

Я хмыкнула и отвернулась. Вопросов после разговора с Леци только прибавилось, но в одном он был прав – сейчас главным было то, что творилось в тоннеле.

А там было на что посмотреть.

Люку оставалось пройти три препятствия: непреодолимое, пугалку и опасное. Они, как это часто бывает, включились одновременно.

Перед парнем возникла зыбкая фигура великана. Он был отвратителен: огромный и уродливый, с грубым лицом, с длинными мощными ручищами, в одной из которых страшила сжимал порядком обглоданную тушу какого-то крупного животного. Великан бессмысленно пялился мутными глазами на замершего перед ним Люка. Громадный рот с острыми зубами лениво пережёвывал кусок мяса, и при виде этих острых звериных зубов мороз пробегал по коже.

Пауза затянулась. Люк выжидал, придерживая нервничающего дракокрыла. Наконец, страшила сглотнул, отчего огромный комок прошёл по горлу, гыкнул и взмахнул тушей, зажатой в руке, целясь по надоедливому человечку. Парень увернулся, направив своего драко вправо, однако великан оказался неожиданно ловким и, махнув свободной рукой, едва не поймал Люка в кулак.

Пятый метнулся вверх, пытаясь пролететь над головой чудовища. И сделал только хуже. Великан закрутил головой, едва не размазав Люка по своду тоннеля. Громила отмахнулся от пятого, как от назойливой мухи и обиженно заревел, не сумев его поймать.

- Влетай ему в рот! – прошептала я, всей кожей чувствуя, что ещё немного – и Люк грохнется оземь сломанной игрушкой.

Почему-то в этот миг я начисто забыла о том, что мы соперники. Бим посмотрел на меня укоризненно.

- Жалеешь бедняжку? – ревниво спросил он, а Люк, словно услышав мой совет, рванул вниз и с размаху влетел в разинутый острозубый рот.