– Я это, да, то есть… – залепетал Антон.

– Все понятно. Если к жене и теще, то пить больше не стоит, – заметила главный бухгалтер. – А что случилось?

– Она меня не ждет, – понуро ответил Антон.

– Так ты вроде сюрприз хотел сделать. Свалиться на голову?

– Да… У нее там мама… Здесь мама, там мама…

– Антон, в следующий раз ищи себе женщину-сироту или с мамой в Магадане, – усмехнулась главный бухгалтер.

– А есть такие? – возбудился Антон.

– Ты бы это, выпил кофе, и домой. С билетами твоими и командировочными потом решим, – ответила Ирина Михайловна.

– Она меня любит. – Антон налил себе еще стопку.

– Кто? Мама? – уточнила Ирина Михайловна.

– И мама тоже. Поэтому я чувствую себя такой сволочью, – кивнул Антон.

– Михаил Александрович! – крикнула Ирина Михайловна Санычу. – Там торт в холодильнике. Выдайте этому герою-любовнику, и пусть Леха отправит его домой, а не в командировку. Вот, еще цветы пусть возьмет для тещи, которая законная, не перепутайте. – Главный бухгалтер вытащила из вазы букет.

– Она меня любит. Понимаете? Но у нее своя жизнь, у меня своя. – Антон опять потянулся за бутылкой.

– Кто? Вторая теща? – Ирина Михайловна рассмеялась, не удержавшись.

– И она тоже, – кивнул Антон. – Понимает меня. Не то что эта. Но та – там, далеко, я с ней даже не знаком, а эта дома ждет. Что мне делать?

– Ты же хотел устроить сюрприз, вот и устрой. Поезжай домой, возьми тортик, букет. Дома жена ждет, любит, теща тоже ждет и тоже любит, – говорила Ирина Михайловна, передавая корреспондента в заботливые руки Лехи.

– Да, они хорошие. И вы хорошая. Я вас люблю. – Антон начал целовать руки Ирине Михайловне. – Спасибо вам огромное!

– Давай потихоньку. Леш, влей в него кофе или в сугроб головой засунь по дороге, чтобы очухался, – велела Ирина Михайловна.

– Будет сделано в лучшем виде! – козырнул тот.

– Только там за салатами не засиживайся! Мало ли что тут у нас еще случится, – наказала она.

– Типун вам на язык, Ирина Михайловна, при всем уважении, – отмахнулся Леха.

– Да, типун, – Ирина Михайловна поплевала через левое плечо. Но, как показали дальнейшие события, это не помогло.

Следующие полчаса прошли относительно спокойно – все выпивали, закусывали, танцевали, разбредались по углам покурить.

Рита сидела на большом кожаном диване и слушала рассказ о командировке какого-то корреспондента. Рассказ был неинтересный, как и сам корреспондент. Вдруг за главным столом начал назревать скандал. Женщина нависла над девушкой, сидевшей за столом, и что-то кричала, пытаясь переорать музыку. Девушка начала плакать. Рита заметила, что к ней кинулась Ирина Михайловна.

– Извините, – сказала Рита и направилась к столу, радуясь, что появился повод избавиться от занудного рассказчика.

– Вы за это ответите. Сразу после праздников, – кричала женщина над ухом девушки.

– Пошла ты… – выругалась Ирина Михайловна. Подбежавшая Рита застыла как вкопанная. Ни разу в жизни она не слышала, чтобы начальница повышала голос или материлась.

– И вы ответите! На вас тоже напишу! – объявила женщина.

– Что случилось? – спросила Рита.

– Чай крепкий и сладкий сделай. Быстро! – велела главный бухгалтер.

Рита бросилась исполнять просьбу. Потом отпаивала рыдающую и трясущуюся девушку сладким чаем. Та норовила упасть в обморок, но Ирина Михайловна, подхватив ее, когда она уже сползала со стула, и заботливо уложив на диван, померила ей давление. Откуда взяла тонометр, никто не знал. В то время это был не электронный аппарат, который заодно измеряет пульс, а механическое устройство, с фонендоскопом – который врачи засовывали в уши, – с часами и самим тонометром. Руку при этом сжимало так, что она буквально отваливалась от передавливания. Но главный бухгалтер знала, что делала, – следила по часам, действовала профессионально. Будто всю жизнь работала медсестрой.