– А, да, точно. Учишься? – забыв и это, поинтересовалась начальница.

Аля рассказала, что поступала летом во ВГИК, но не повезло с комиссией, не взяли, будет поступать еще раз, на будущий год.

– ВГИК – он да, медом намазан… Родители не возражают?

– Мама ни слова не сказала, – ответила Аля с понятной лишь ей усмешкой, – а бабушку я два месяца уговаривала. Она думала, у меня это так, хобби…

Автомобиль полз по Садовому, и Свирская рассказывала своей начальнице про студию в Ярославле, про спектакли, про самолично сшитое платье Джульетты, про четыре раза на бис… Катерине все было интересно, и Аля говорила с охотой: наконец-то Жукова ее оценила!

В снежном коконе было так уютно, и хлеб распространял домашний запах.

– Я столько знаю талантливых актеров… половина – хер без соли доедают! Кто спился, а кто… Удача несправедлива.

– А я думаю, мне повезет! – заявила Аля.

– Ну дай бог, – протянула Катерина задумчиво. – Ничего, ничего… поможем тебе как-нибудь, рольку подыщем.

– Правда?! Ух ты!

Аля нервно схватилась за край куртки. Неужели?..

– Ты ведь думаешь сейчас: почему этот Распашный, козел старый, не предложил мне роль, а? – взглянув на Алю, вдруг произнесла Жукова.

Аля, смутившись от такой проницательности, начала было мычать и отнекиваться, но затем воскликнула:

– Нет, вообще-то – да! Почему?! Катерина, ты не смейся, но я и правда отлично играю!

– Как знакомо, – покачала головой Жукова, – я сама такой была. Триста лет тому назад…

Важная продюсерша не смеялась, и способности Али приняла без малейшего сомнения. И от ее доверия в груди Свирской разлилось благодарное тепло.

– Ты давай, прекращай верить в сказки. А с ролью мы тебе поможем.

Профиль Жуковой с прямым, идеальных пропорций носом и небольшим ртом был бы слащаво красив – как у дамы с портрета эпохи рококо, – если б не тяжелый, почти мужской подбородок да напряженные скулы, готовые к прищуру. Вблизи было заметно, что Катерине около сорока. Но ее лицо вызывало у Али в сто раз больше симпатии, чем идеальные лица журнальных моделей.

– Значит, ты тут одна в Москве?.. Ага, ага… И живешь – как, снимаешь?.. А друзья уже появились?..

Аля охотно отвечала на вопросы. Тем временем они проползли тоннель под пересекавшей Садовое кольцо Тверской и снова выбрались на белый свет.

– Друзей – раз-два и обчелся, родных тут нет, бойфренда нет, – подытожила Катерина. – И ты все вечера дома киснешь? Херово! – Она задумалась на секунду. – Вот что: у меня есть идея!

И еще не разъяснив, что за идея, она полезла за чем-то в свою алую кожаную сумку.

Райский цветник – вот что это было такое. Только рай не из чинной детской книжицы с пастельными иллюстрациями, а рай-джунгли: вопящий, яркий, с резкими запахами, с дикими красками и прыжками, с волосатыми цветками, жадно заглатывающими порхнувшую мимо добычу, рай с обитателями, распираемыми собственной силой, бьющими из земли соками, своей непохожестью.

Здесь из полутьмы выныривала дива в широкополой леопардовой шляпе, обменивалась символическими поцелуями со змеелицым лысым господином при эспаньолке и скрывалась в полутьме же, волнующейся боками и спинами.

Длинноногий денди в сокрушительно элегантном костюме цвета «пепел розы» обозревал зал, надменно выставив подбородок, а на его локтях повисли, как гигантские украшения, две высокие блондинки в блестящих платьях.

Седой флегматик с мордой кастрированного кота лениво возражал известной телеведущей-истеричке; его запонка, вспыхивавшая драгоценным синим огнем, вторила ритмично бликующим фужерам с шампанским, проплывающим мимо на подносе.

Соблазнительная Дюймовочка в черном мини-платье покачивалась на двенадцатисантиметровых каблуках, заливисто хохоча и показывая розовый язычок специально для фотографа, чуть присевшего перед ней с увесистой мощной камерой.