– Ты меня уже замучил. Ты уж как-то разберись, чего хочешь? Или туда, или сюда.

– Настя, ты меня выгоняешь?

– А ты сам себя куда выгоняешь?

– Да я бы никуда себя не выгонял. Не могу я такие вещи решать.

– А кто должен решать? Иди и решай.

– Настя, я без тебя не смогу. Я себя мужчиной только с тобой и чувствую. Мне женщина нужна.

– Так тебе баба нужна? Баб много, иди и занимайся сексом с кем хочешь. Может найдешь другое лекарство от импотенции.

Ушел Мишка.

А сегодня Настя как будто вернулась на полгода назад. Опять та же досада, та же обида. Что дальше? Так может продолжаться и десять лет, и двадцать. Мужик вроде и есть, но его нет. Таким лекарством лечиться можно бесконечно и с тем же результатом. А как обрадовался. И ушел довольный как слон.

Ненавижу.

Настя легла на кровать, свернулась калачиком и подумала о том, что она одна во всей квартире. Хорошая, двухкомнатная квартира. По наследству досталась. И на кухне пусто. И в гостиной пусто. И в ванной. И в туалете. А в спальне она одна. На большой кровати. Слишком большой. Ей показалось, что кровать стала еще больше, что она стала размером с футбольное поле. Нет, размером с город. А в центре, на гигантской вишневой атласной поверхности, маленькая-маленькая Настя. Одна.

А следующий день начался на удивление жизнерадостно. Снова солнышко, у народа предновогоднее настроение. Начальник – Петр Константинович, тоже добродушен как никогда. Кроме того, в конторе появился приятный деловой джентльмен. Пообщался с Константиновичем и отправился к Насте.

Лет сорока пяти, длинный, худой, наверное – типичный англичанин. Они поговорили о делах, причем англичанин говорил по-русски очень прилично.

В конце концов, Настя сказала:

– Вы так хорошо говорите по-русски. Наверное, давно в России?

– Два года.

– О! Уже давно. Акцент, конечно, есть, но все понятно.

В порядке делового обмена Настя дала Ричарду свою визитную карточку. Он прочитал ее имя, и покачал головой:

– Вы сказали, Вас зовут Настя. Никак не могу привыкнуть, что у русских разное имя. И я не знаю, когда можно говорить отчество, а когда не нужно. Сколько у вас имени? Два, три?

– Не знаю. – пожала плечами Настя. – Смотря, кто называет. У каждого свои права. Для кого-то я Анастасия Андреевна. Для кого-то – просто Анастасия. Для близких друзей – Настя, Настюша, Настена, Настька, Настенька, Стася.

– О! И Стася?

– Ну да. Потом еще можно – Настуся, Стаська. Кто-нибудь еще что-нибудь придумает. Теперь могут Анастейшей назвать.

– Невероятно. Я только Ричард и Рич.

– Вам хуже, – улыбнулась Настя.

– О! Вы хорошо улыбаетесь.

– Спасибо.

– Скажите… а как мне лучше вас звать?

– Как я представилась – Настя.

– А. Еще вопрос. Скажите, если вас могут назвать иначе, как русские понимают, что говорят к ним?

– Не знаю. Мы привыкли. У нас все по-разному называют. Что угодно могут назвать как угодно.

– И все будут понимать?

– Да.

– Как? Как это можно?!

– Просто понимаем и все.

Ричард вздохнул.

– Я раньше думал – знаю русский язык. Приехал в Россию, понял, что не знаю. Ругаться научился, думаю – уже знаю. Теперь думаю – никогда не буду знать.

Но, после ухода Ричарда образовалась какая-то пустота. Все показалось ничтожным, чужим, неласковым. Настя вспомнила вчерашний вечер, вспомнила Мишку, и настроение упало ниже нижнего.

Когда подошел конец рабочего дня и сумерки преобразовались в непроглядную ночную тьму, она сняла трубку и позвонила Соне.

– Сонь, давай в кафе посидим.

– Когда?

– Сейчас.

– Сейчас не могу. Через час, хорошо? Придет Лешка, попрошу его с Ильей посидеть. Он тебя любит, он поймет. А в каком?

– Да, где всегда сидели.