— Это какой-то гребанный пи*дец, — хрипло бормочу я, проводя по лицу ледяной ладонью.

«Олеся бы спряталась», проскальзывает в голове тупая мысль. Догадавшись по моей реакции, что пора по-тихому сваливать, Майя молча улетучивается из спальни, а через три минуты и из квартиры. Что, сука, ей мешало сделать это ночью? Хер с ней, с незапертой дверью. В подъезде камеры везде, никто бы не сунулся. Мне, бл*ь, что теперь прикажете делать?

Сломав всю голову, но не придумав ничего вразумительного, заворачиваюсь в плед и, захватив телефон, выхожу покурить на балкон. Первая затяжка бьет по шарам, потом постепенно отпускает. Собравшись с духом, набираю Веснушкин номер, почти не надеясь, что она ответит. Но она оказывается смелее, чем я думал, и берет трубку после пятого гудка.

— Привет, Страйк, — здоровается бесцветным голосом, а я, как назло, зависаю, не зная, что сказать. С чего, вообще, начать?

— Лесь… — это все, на что меня хватает.

— Расслабься, Саш. Все нормально, я сама виновата, — невозмутимо выдает Веснушка, отправляя меня в очередной нокаут. Какое на хрен «нормально» и «сама виновата»? Она там белены объелась или успокоительного напилась? — Тебе не нужно ничего мне объяснять. Поверь, я все прекрасно понимаю.

— Что ты понимаешь, Лесь? — глухо спрашиваю я, тоже прекрасно понимая, с какой целью она мне все это говорит.

Олеся какое-то время молчит, подбирая правильные, по ее мнению, слова, которые, по сути, не скажут мне ровным счетом ничего. Я знаю, как она умеет закрываться, когда ей больно. Знаю, потому что сам это частенько практикую. Но сейчас больно нам обоим, так зачем врать и притворяться, что все зашибись? Ради гордости, чувства собственного достоинства? В жопу то и другое.

— Тебе нужно меня отпустить, — шелестит в трубке ее голос. Вопреки моим ожиданиям, не лживый и не наигранный. В груди болезненно сжимается от осознания, что она говорит это абсолютно искренне и серьезно.

— Не нужно, Олесь.

— Ты обещал, Саш. Помнишь? — тихо напоминает Веснушка.

Хотел бы сказать, что нет, но я помню. Такая глупость — эти обещания, данные, когда мы еще друг друга толком не знали.

— Я ее не трахал, — выкрикиваю в трубку.

— Майя мне сказала, — напряженно отзывается Олеся. — Но это неважно. Дело вовсе не в ней.

— Тогда в чем? — уточняю я, и вдруг отчетливо понимаю, что это наш последний разговор. Любые слова и уговоры бессмысленны. Она приняла это решение не сегодня и не вчера, и даже не полгода назад. Олеся изначально знала, что все закончится вот так…

— Во мне. Я тебя не люблю, — отвечает она недрогнувшим голосом.

— Врешь, Веснушка, — хрипло говорю я, до треска сжимая телефон.

— Мы оба сейчас врем, Саш, а значит, это нужно прекратить.

— Оба? — яростно переспрашиваю я. — За все месяцы, что мы прожили под одной крышей, я ни разу тебя не обманул.

— Кравцов, ты… — в ее голосе пробиваются злые нотки. — Я приезжала дважды. В первый раз в два часа ночи, меня никто не заметил, но я увидела и услышала более чем достаточно. Поэтому, пожалуйста, не надо из меня делать полную дуру.

— Не знаю, что ты там услы…

— Просто заткнись, Саш, — резко обрывает меня Веснушка. — Вещи я заберу завтра, пока ты будешь на работе, ключи оставлю в почтовом ящике. Тебе искренне и от всего сердца желаю удачно устроиться в Питере и достичь всех поставленных целей. Мне было с тобой хорошо, очень, но дальше каждый пойдет своей дорогой. Ты и сам понимаешь, что это правильное решение. Прости, мне больше нечего тебе сказать.

— Зато мне есть, что… — я замолкаю, услышав короткие равнодушные гудки. Они звучат снова и снова, пока я раз за разом набираю Олесин номер.