– Брось. Они ж предсказать будущее пытались. Они не знали, что изменяют его.

Я прошел в ванную и сказал: «Вода! 36 градусов!», Вода почему-то не потекла. Я хлопнул в ладоши. Тот же результат.

– Дотронься до крана, – подсказала из кухни жена.

– Спасибо! – Я подставил ладоши под тоненькую струйку воды. – Сегодня напора нет совсем почему-то.

– Вспомни! С 2009 года – повсеместная экономия воды, – напомнила супруга. – Кто-то придумал же… Ой… Или не было такого?

Вода тугой струей ударила по ладоням, забрызгав стены и меня.

– Автор передумал, наверное, – пожал я плечами и попытался найти бритву среди кучи незнакомых мне предметов на ванной полке.

Мутации бритвы меня особенно сильно раздражали. Каждое утро бритвой оказывалось что-то неудобное, острое, либо это оказывалась какая-то мазь, которая снимала щетину с моего подбородка. Я вздохнул и провел рукой по подбородку. Оп-па! А щетины-то и не оказалось на положенном ей месте.

– Ура-а! – гаркнул я. – Отменили бритье! Ничего не растет – нечего брить!

– Какой-то мужик креативит, – обиженно сказала жена.

– Откуда ты знаешь, что мужик? Может, женщина какая-то устала от небритого мужа?

– Эта женщина живет с тобой! – отрезала супруга. – А чтоб щетина не росла – придумал мужик какой-то, уставший от ежедневного бритья. Таблетки. В 2010-м появились.

– Да с чего ты взяла, что их придумал мужик?

Ну почему никто из них не придумал женской логики, а?

– Я потрогала свои ноги! Женщина бы обязательно подумала и об этом.

Ан нет… кажется, кто-то все-таки придумал и женскую логику.

За завтраком я подумал, что единственное, что не изменялось все три Зыбкие Недели, – это кофе. Лучшие зерна кофе по-прежнему отбирались у кого-то, где-то, и утренний кофе был всегда. Изменялись этикетки банок с кофе и кофеварки, но кофе оставался всегда вкусным. Не изменялась одежда, но тем не менее я всегда опасался, что по приходу на работу обнаружу сотрудниц бухгалтерии голыми и моментально вспомню закон от 2014 года, регламентирующий хождение в голом виде, придуманный каким-нибудь эротоманом в 2007 году.

– Ну что? Я побежал, – сытый и одетый, я стоял у дверей.

– Осторожней там, – сказала жена. – Последний день конкурса, все-таки. Сегодня чего хочешь впопыхах нафантазируют.

– Угу. Я постараюсь, – чмокнул я подставленную щеку.

– Пешком иди. Вчера вечером вместо лифта какой-то портал образовался. Зинаида Семеновна говорит, что так и не смогла разобраться. А сосед ее смог, по-видимому. Потому что исчез куда-то в тапочках, халате и с сигаретой в зубах.

– Жуть что делается, – согласился я. – Ну ничего. Сегодня – последний День.

У подъезда стоял слесарь Семеныч, с тоской поглядывая на небо.

– Молишься, Семеныч? – протянул я руку.

– Молюсь, блин! – пробурчал Семеныч. – Вчера выходил из дому – глобальное потепление было. Вышел в майке и шортах. На дачу надо было. До вечера – бах! Ядерная зима. Помидоры померзли, наверное. Напрочь. Я ж только полил – ударило минус пятнадцать и снег. А я в шортах помидоры поливаю.

– Ну да. С погодой чаще всего креативят, – кивнул я.

– Знал бы кто эти фантасты… – жестко сказал Семеныч. – Ты, часом, не баловался тогда?

– Да ты что… – сказал я чистую правду. – Какой из меня фантаст-то? Я ж пьющий. Как ты не замерз-то?

– Ерунда вопрос. Ядерная зима – за одну помидорину 2 шубы дают. Витаминов не было. А ты точно не писал? Нет? Ну и ладно, – помиловал меня Семеныч. – Гляди-ка… Андрюха выходит. Сейчас спектакль будет.

Андрюха помахал нам рукой и обреченно шагнул к своей машине. Или мотоциклу. Вообще черт его знает, что это было на сегодняшний день. Вчера Андрюха сел в какую-то фигню, схватился за руль и резко стартовал в небесную высь с громким ревом двигателя и не менее громким матом Андрюхи.