Заведующая зашла в одноместную палату вместе с Ксюшей. Ещё только светало, хотя часы показывали за 10 утра. Сумеречный голубоватый свет заливал просторную палату, отчего все предметы казались немного потусторонними. В центре стояла современная больничная кровать, пикал датчик сердцебиения. Слева от кровати – стол, по всей поверхности которого были разбросаны разноцветные фломастеры, кисточки, акварельные краски и листы бумаги. На стуле рядом сохли акварельные листы с рисунками, а пол возле стола был уставлен вазами с огромными букетами.

В центре кровати сидел полуподросток. Из-за неестественной худобы и абсолютно лысой головы его возраст определить было невозможно: ему могло быть как 7, так и 12-13 лет. К его носу была подведена прозрачная трубочка с кислородом.

Пациент даже не обернулся к вошедшим: отсутствующий взгляд был устремлён в окно.

– Доброе утро, Саша! Это – Ксюша. Она поэт и пришла прочитать тебе немного стихов, если ты не возражаешь, конечно, – представила гостью заведующая.

Ответа не последовало.

Заведующая молча кивнула Ксюше и сделала знак – мол, заходи. «У тебя один час». И вышла, прикрыв за собой дверь.

Ксюша молча топталась на пороге, не зная, с чего начать. Прислушивалась к своим ощущениям, пыталась распознать: какой он, хозяин этой комнаты… или она?

«Ну, я в своём репертуаре, даже не уточнила: Саша мальчик или девочка? Тоже мне, группа поддержки», – подумала Ксюша, а вслух зачем-то произнесла:

– А можно я не буду зажигать свет? Ты подумаешь, что я странная, наверное, но я очень люблю сумерки… У них вкус коридора между Мирами, как у Фрая… как будто в это время можно разглядеть что-то, чего ещё нет и, возможно, не случится…

Никакой реакции. Хотя… На миг Ксюше показалось, что уголок рта подростка чуть дрогнул.

«Боже, какой бред я несу».

– Я сяду?

Не дождавшись ответа, Ксюша прошла вперёд и наклонилась, чтобы убрать листы с акварелью со стула. Подобрала их и машинально принялась разглядывать. Космос. Акварельный, необычный, футуристический и очень талантливо изображённый космос. Ксюша бросила взгляд на стол: столешница вся была изрисована планетами, звёздами и кораблями. Космос был везде: на каждой свободной поверхности. Вакуум, с бороздящими его ракетами, кометы, разрезающие атмосферу, другие планеты с причудливыми деревьями.

Ксюша, как заворожённая, опустилась на стул.

– Это твоё?

Впрочем, ответа она и не ждала. И вдруг открыла рот и запела речитативом:

«Вы мне не поверите и просто не поймёте:

В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, —

По пространству-времени мы прём на звездолёте,

Как с горы на собственном заду.

Но от Земли до Беты – восемь дён,

Ну а до планеты Эпсилон

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска – ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А кругом – космическая тьма.

На Земле читали в фантастических романах

Про возможность встречи с иноземным существом,

Мы на Земле забыли десять заповедей рваных —

Нам все встречи с ближним нипочём!

Но от Земли до Беты – восемь дён,

Ну а до планеты Эпсилон

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска – игрушки нам!

Наизусть читаем Пушкина,

А кругом – космическая тьма.

Нам прививки сделаны от слёз и грёз дешёвых,

От дурных болезней и от бешеных зверей —

Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых:

На Земле бывало веселей!

Но от Земли до Беты – восемь дён,

Ну а до планеты Эпсилон

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска – ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А кругом – космическая тьма.

Прежнего земного не увидим небосклона:

Если верить россказням учёных чудаков,

Ведь, когда вернёмся мы, по всем по их законам