– Помощник шерифа Саммерс, прекратите это немедленно! – командует Стивенс, загоняя его в угол. Хадсон тоже удерживает коллегу.

Врывается еще пара полицейских, чтобы сдержать этого разъяренного человека. На лбу и шее у него выступают вены, пронзительные яростные глаза налиты кровью, со лба капает пот. Он дышит с такой интенсивностью, что кажется, может упасть в обморок. Я никогда не видела столько гнева. Он издает раздраженное рычание. Его губы сжимаются в глубокий вдох. Ноздри раздуваются так широко, что могут порваться. Его лицо искажается, и он издает вой. Этот человек ломается прямо у нас на глазах. Слезы льются из его глаз. Сопли капают у него из носа. Его тело теряет напряжение и превращается практически в лужу. Шериф, помощник шерифа и офицеры перестают его сдерживать. Хадсон помогает ему подняться.

– Скотт, приятель, всё будет хорошо. Я сделал бы то же самое. На самом деле я пытался сделать то же самое. – Он похлопывает своего друга по плечу.

Я прислоняюсь к стене. О боже мой… Это муж Келли. Он полицейский. Адам корчится от боли на полу, едва живой. Хадсон и офицеры выталкивают Скотта из комнаты. Шериф Стивенс смотрит на Адама и качает головой. Он кричит, чтобы кто-нибудь вызвал «Скорую помощь». Затем его взгляд перескакивает на меня, и это первый раз, когда он замечает, что я здесь и что мне больно. Стивенс подбегает ко мне, обнимает меня одной рукой и осматривает порез у меня на лбу.

– Сара, мне жаль. Вы в порядке? – Он явно смущен тем, что произошло в его полицейском участке. В голосе чувствуется какая-то нежность. Его волнует, что мне больно. Шериф прикасается к ране, и я морщусь от боли. – Извините, – снова говорит он.

– Всё в порядке. Я в порядке.

– Давайте приведем вас в порядок и осмотрим.

Он пытается выпроводить меня. Я отталкиваюсь от него и опускаюсь на колени рядом с Адамом. Другой офицер пытается вытереть кровь бумажными полотенцами. Я убираю пропитанные кровью волосы со лба мужа.

– Ты как?

– В норме, – говорит он.

Я беру бумажные полотенца и пытаюсь стереть немного крови с его глаз, чтобы он мог видеть меня, чтобы мог видеть, что я здесь ради него. Провожу рукой по его щеке, заверяя, что я позабочусь об этом, что я буду рядом с ним.

Затем поворачиваюсь к шерифу Стивенсу. Тот закрывает рот.

– Это неприемлемо!

– Я знаю. Знаю. Я позабочусь об этом. Офицер Саммерс находится в административном отпуске. Он не должен был быть здесь.

– Тогда почему он был здесь?

Шериф Стивенс не отвечает. У него нет ответа. Он просто качает головой. Входят два санитара с сумкой и каталкой и быстро начинают помогать Адаму. Меня прогоняют, когда они опускаются на колени по обе стороны от него, задавая вопросы, чтобы проверить, в порядке он или нет. Я делаю пару шагов назад, и шериф кладет руку мне на плечо.

– Они позаботятся о нем. Давайте приведем вас в порядок.

Это скорее предложение, чем приказ. Я киваю и следую за ним, пока санитары укладывают Адама на каталку.

Я сижу в кабинете шерифа. Он возвращается с небольшой аптечкой, прислоняется к столу передо мной и вытирает засохшую кровь с рассечения на моем лице. Стивенс уже не раз говорил, как ему жаль, и я считаю, что он не врет. Но не уверена, сожалеет ли он о том, что сделал Скотт, о ситуации, в которой я нахожусь, или обо всем этом сразу.

– Я не думаю, что понадобятся швы, но это довольно серьезное повреждение, – говорит шериф, прерывая тишину, которая наполняет комнату.

Я ничего не говорю. Стивенс продолжает осматривать мою рану, но я думаю, что он просто использует это время, чтобы исследовать меня. Его глаза продолжают встречаться с моими, но я каждый раз отвожу взгляд. Я не совсем понимаю, что он пытается выяснить. Может быть, почему я с таким мужчиной, как Адам? Может быть, почему я остаюсь рядом с ним после всего, что случилось? Он наносит немного «Неоспорина»