– Просто знаю.

– Ты просто знаешь.

Слова были медленными и размеренными. Мгновение Эди всматривалась в него, потом бросила взгляд на часы. Она прошла в ванную и встала перед тумбой, спиной к нему.

В голове Мака крутились мысли о том, как все изменится. Между ним и Эди. Между ним и детьми.

Между Райли и его детьми. Между всеми его детьми в целом. До этого момента он не думал о всех троих в одном пространстве, но внезапно перед мысленным взором появились Райли, Эйвери и Томас, как они вместе сидят за столом, не разговаривают, просто смотрят.

Внизу грохнула входная дверь. Мак резко повернулся к двери в спальню. «Пожалуйста, не поднимайся сейчас наверх».

– Я дома!

Томас. В следующую секунду футбольный мяч стукнул о пол и открылась дверь холодильника.

Эди замерла в ванной, прижавшись бедрами к тумбе, распластав ладони на поверхности. Затем подняла кисть для макияжа, бросила ее в ящик и задвинула его. Когда она подняла голову, на лице не осталось ни следа боли или растерянности. Ничего.

– Нам надо ехать, – обратилась она не к Маку, а к его отражению в зеркале.

– Ехать?

– Твой… ужин. У нас заказан столик.

– Давай просто пропустим ужин. Разве ты не хочешь поговорить об этом?

– Не очень, но я знаю, что придется. Но мы не можем отменить ужин. Мы должны ехать. – Она снова посмотрела на часы. – Сейчас.

Она выключила свет в ванной и промчалась мимо него к двери, но он схватил ее за руку. Не сильно, просто чтобы притормозить.

– Эди, подожди.

Она остановилась.

– Мы не можем говорить об этом сейчас.

Ее скулы дрожали от усилий, и Мак мог только представить слова, которые она сдерживала. Ее кожа была теплой, покрасневшей, а рука твердой, как железо. Он отпустил, и она вышла.

Внизу снова открылась дверь, и Эди поприветствовала свою мать, Диану, которая всегда появлялась в вихре слов и восторгов. Не успела Эди закрыть за ней дверь, как Диана уже начала рассказывать историю о грубом клиенте в «Светлячке», сувенирном магазинчике, которым она владела вместе с сестрой Эди, Бланш.

Эди отвечала в положенных местах, голос ее был спокоен, как вода в пруду, никаких следов того, что только что выяснилось в этой спальне. Маку надо было идти вниз, но ноги отказывались нести его, как будто вся его сила вытекла до капли. Как будто в нем не осталось жизни. Именно так он себя чувствовал.

Он сел на банкетку и наклонился вперед, пока локти не уперлись в колени, и закрыл лицо ладонями. Через минуту он зарылся пальцами в волосы и сжал. Ему хотелось боли, крови, страданий. Он это заслужил. Но вместо него Эди стала такой тихой. Такой замкнутой.

«Вставай. Вставай. Вставай».

Наконец он подчинился. Эди была в кухне со своей матерью и Томасом, который сидел за островом, засунув руку в пакет с чипсами.

– Ты испортишь аппетит, – сказала Диана. – Я собиралась заказать пиццу, когда привезу вас с сестрой обратно домой.

– Не переживай, он и ее съест. Он сейчас ест за троих. – Голос Эди звучал жизнерадостно, и она подняла голову, когда Мак вошел в кухню. – Ладно, мам. Мы пошли. Можешь закрыть за нами дверь? Эйвери должна вернуться через несколько минут. Она возвращается от Нили.

Эди наклонилась и поцеловала Томаса в макушку.

– Увидимся завтра, ладно? И веди себя хорошо.

– Ясно.

Мак пересек комнату и обнял Диану, затем сжал плечо Томаса.

– Веди себя хорошо.

– Ага. Ой, пап. – Томас посмотрел на Мака. – И как ощущения от пересечения экватора?

Мак взъерошил его волосы.

– Ощущения отличные, приятель.

Выходя из кухни, Мак услышал, как Томас спрашивает Диану:

– Ты знаешь, почему это называют пересечь экватор? О каком экваторе речь?