Но горячие слезы подступили не из-за Кэт. На руках Кэт держала малышку в розовом платьице с рюшами. Девочке было не больше двух месяцев. У нее были большие ясные глаза, а голову покрывал светло-персиковый пушок, губки были сложены в идеальное маленькое сердечко. Сердечко Свонов. Эди так называла его после того, как Эйвери и Томас родились с такими же губками сердечком, какие были у новорожденного Мака.

Дрожащими пальцами он отодвинул фото, чтобы прочитать слова на бумаге.

«Дорогой Мак,

отправляю тебе это фото, хотя знаю, что это, наверное, станет шоком. Но не злись. По крайней мере пока не выслушаешь меня. Мне нужно кое-что объяснить и признаться…»

Глаза снова защипало, пока он дочитывал письмо до конца. Мак снова уставился на фото, перевернул его.

«Кэт и Райли. Июль 2001»

Он поднял письмо.

– Почему?.. Когда?..

– Я нашла его после маминой смерти. – Райли провела пальцем по нитке на шортах. – Складывала ее вещи. Не знаю, почему она так и не отправила его. Но теперь оно ваше.

– Райли, если бы я знал…

Как он поступил бы, если бы знал? Если бы Кэт отправила ему письмо? Или если бы он расспросил ее больше, когда она приезжала к нему?

«Как бы ты поступил, Мак?»

Райли пристально смотрела на него с вопросом в глазах.

«Сделал бы ты другой выбор?»

– Я…

Входная дверь Фитцджеральдов открылась, и в дверном проеме показался Фитц. Мак шмыгнул носом и убрал письмо с фото обратно в конверт.

– Ты уверена, что оно тебе не нужно?

– Зачем оно мне? Она не мне написала. Оно ваше. – Райли кивнула на Фитца за окном. – Полагаю, это он?

– Доктор Абрахам Фитцджеральд. – Мак положил конверт в центральную консоль и кивнул на Фитца, который тяжело спускался по ступенькам. – Он был моим руководителем во время интернатуры. Помог мне начать карьеру. Он что-то вроде… ну, он для меня отец больше, чем мой собственный.

Райли глубоко вдохнула, и вся бравада, вся наглость исчезли. Вместо этого она выглядела нервной и очень юной. Мак протянул к ней руку – робко, неуверенно, – но когда она застыла, убрал. Прочистил горло.

– У них с Синтией за домом есть жилой гараж. Они часто пускают туда людей, которым нужно где-то пожить.

Мак открыл водительскую дверь и встал, пока Фитц шел к машине. Мужчина притянул его к себе для объятий – он был таким же любвеобильным, как и большим – и похлопал по спине. Затем, склонив голову, заглянул в машину и увидел на пассажирском сиденье Райли.

– Здравствуйте, юная леди, – пророкотал его глубокий голос, как мягкий гром.

– Здравствуйте.

Мак отошел от машины на несколько шагов и повернулся к Фитцу.

– Ваш жилой гараж свободен?

– Ты же знаешь, что да. Последний жилец уехал как ужаленный. Бедняга, думаю, он не создан для медицины. В любом случае, что ты делаешь вне клиники? Взял выходной? – Фитц склонил голову набок, как будто в его голове крутились шестеренки. Он снова взглянул на Райли в машине, потом обратно на своего протеже. – Мак, что происходит?

Мак открыл было рот, потом закрыл. Сжал губы.

– Сейчас у меня нет времени объяснять. Но можно она…

– Поживет здесь. Да. Я сказал тебе по телефону, что все в порядке.

– Всего на одну ночь. Может, две.

– Без проблем. Все хорошо? – Одна кустистая бровь приподнялась.

– Не особо, нет. – Мак глянул на часы. – Но мне надо поговорить с Эди. Я расскажу тебе позже, если хочешь.

Он бросил взгляд на дом, где теперь стояла Синтия, упираясь одним стройным бедром в дверной косяк, и наблюдала за ними. На ней был испачканный мукой бирюзовый фартук поверх белоснежной рубашки и джинсов. Синтия подняла руку и улыбнулась.

– Конечно. Все что захочешь.

– Спасибо.