К Лизе постепенно возвращалась способность соображать, и это было как никогда вовремя.

Черные квадраты над входной дверью оказались музыкальными колонками. Из них неожиданно стала доноситься легкая мелодичная музыка. Вместе с тем в комнате включились настенные лампы. Стало очень светло. Яркий свет ослепил Лизу, она зажмурила глаза. Спустя немного времени, как только глаза привыкли, она осмотрелась. Сергей исчез, она вновь оказалась в комнате одна. При ярком свете помещение выглядело не менее жутким, сковывающий страх перед неизбежным вновь окутал все ее тело.

– Я не буду для тебя легкой прогулкой, дружок… не сегодня, – тихо прошептала она, готовясь к самому худшему.

3

Резким движением дверь в комнату отворилась, и туда зашел Григорий, быстро закрыв ее за собой. Вероятно, чтобы Лиза не успела ничего крикнуть, и лишние, привлекающие соседское внимание звуки не смогли покинуть это помещение. Вид у него был совершенно другой. Белый халат и фартук придавали ему сходство с зубным врачом. Не самая приятная ассоциация, но в голову Лизе пришел именно он. Возможно, потому что эта категория врачей сильнее всего отталкивает людей. Не сказать, что венерологи более привлекательны, но то, что испытываешь сидя в стоматологическом кресле и наблюдая, как человек в маске лезет острыми предметами тебе в рот, мало кого приводит в восторг.

На лице у Гриши наблюдалась легкое волнение и что-то еще. Вероятно, возбуждение. Лиза тем временем уставилась на него своим уставшим взглядом. Она продолжала его изучать, как недавно в кафе японской кухни. Только по другим параметрам. Теперь куда более глубоко и внимательно.

Мысли одна за одной выделялись из общей каши, варившейся в голове.

«Нужно было все-таки притвориться спящей», – всплыла идея, но было уже поздно. Да и потрясывающиеся колени выдали ее незамедлительно.

– Надеюсь, ты тут не скучала? – в комнате прозвучал голос, который еще совсем недавно ей было так приятно слушать. Теперь он вызывал только страх и отвращение. – Уж извини за весь этот цирк, но по-другому нельзя…

Лиза молчала.

– Ты себя хорошо чувствуешь? А то, знаешь ли, многие после этого препарата даже в себя не могут прийти. Лежат тут, закатив глаза, пускают слюни на стол… Обссываются… Да, да, представь себе, и такое бывает. Тоже мне… леди… Мерзость, не правда ли? Надеюсь, ты, Лиза, не из таких. Не хотелось бы портить о тебе свое первое впечатление. – Он перебирал на столе какие-то инструменты, изредка бросая взгляд в сторону своей жертвы. – Хотя, может быть, бесчувственный сон – это даже и хорошо… Для тебя. Лично я другого мнения. Человек должен знать, что с ним происходит, поэтому я всегда пытаюсь привести его в чувства. И знаешь… это почти всегда получается, сознание возвращается. Оно приходит либо до, либо в процессе операции, но приходит. Обязательно. Жерт… ой-ой-ой…

Он засмеялся. Искренне. Громко. Ему это все казалось весьма забавным. От этого общения он получал гораздо больше удовольствия, чем от разговоров за чашкой чая, а по его движениям было понятно, что проделывает все это он далеко не первый раз.

– Чуть было не сказал запрещенное слово. Поставил на него табу и теперь пытаюсь искоренить из своего лексикона. Жертвы бывают только у маньяков и убийц, а я деловой человек. Практически бизнесмен. Я заменяю это слово на «пациент», более подходящее для рода моей деятельности. Так вот. Пациенты смотрят на меня удивленными глазами, мычат себе что-то под нос и все пытаются понять, где они, что с ними происходит и почему так больно.

– Операции? – переспросила Лиза так, чтобы казалось, что ее голос звучал более ослабленным, чем есть на самом деле. Вроде бы ничего серьезного, но этот стакан воды оказал на нее действительно живительное воздействие.