– Добро пожаловать. – зачитывает приговор Виктор Петрович Сотников. Я напрягаю тело. Примерно так я себе и представлял то место, куда меня привезли, имея в виду здание, обнесенное трехметровым забором и колючей проволокой. Миленько.

– Не волнуйся. Ты здесь ненадолго. Родные обязательно заберут тебя. Это вынужденная мера, потому что новейшее оборудование для обследования находится только здесь. Если же в течение недели никто не заявит о твоей пропаже, то мы переведем тебя в городскую больницу.

Ага, я охотно в это верю, как же. А ведь говорил, что заявит в полицию едва ли не сразу. Но первый раз за долгое время киваю в знак понимания слов доктора. Мне все равно.

Внутри больница еще ужаснее, чем снаружи: облупившиеся желтые стены коридоров, воздух наполнен ароматами подгоревшей каши и медикаментов – нашатыря и валерьянки. От стен отлетают стоны пациентов. Мои нервы на пределе, и, зажатый в тиски неприятной обстановкой, я шарахаюсь от проходящих мимо людей. Седовласый доктор Сотников, улыбаясь, машет пациенту, который примостился к выцветшей стене и отстраненно колупает на ней краску. Мне же он шепчет:

– А это наш долгожитель, мы зовем его Анатолий. Пять лет в больнице. У мужчины весьма загадочная форма амнезии. – многозначительная пауза. – Он не хочет вспоминать прошлое. Возомнил себя другим человеком, вытеснив реального. Его имя Андрей, и у него есть семья: мать, жена, двое детей, но он не хочет о них ничего слышать, предпочитая думать, что они умерли. Но ни в коем случае не зовите его по-настоящему имени, а то у него случится рецидив.

Доктор мне явно на что-то намекает. Может, я не хочу вспоминать прошлое по собственной воле? Рассеянным взглядом Анатолий смотрит в мою сторону. Бедолага. По телу бегут мурашки. Наверное, нельзя, застряв в психушке на пять лет, остаться нормальным. Я должен узнать о себе и свалить отсюда при первой возможности. Виктор аккуратно берет меня за руку и подводит к одной из дверей. Мерзкая бледно-розовая фанера не обещает, что за ней окажется нечто красивое.

– Вот и твоя палата. Положи вещи, и пойдем на обследование. Давай, живее! Ты же не хочешь застрять тут надолго?

О, планета Земля! Что такого сделал твой гость, что оказался здесь?

Мои вещи, то есть, вещи Дениса я кладу на железный стул-скелет и спешу за доктором, дабы ни секунды не оставаться наедине с мрачной палатой фильма ужасов, где догорает дергающаяся лампочка на выкрашенном мелом потолке. На четвертом этаже молодой мужчина в бирюзовом халате встречает нас, громко и открыто зевая.

– Все готово? Соберитесь, пожалуйста. Не каждый день к нам такие гости являются. – произносит Сотников, показывая на меня. Надо же! Какие “такие гости”? Какой почет! И как скоро я смогу влезть в голову доктору и выяснить у него наедине все подробности?

– Аппарат и персонал уже готовы. – докладывает молодой доктор Сотникову, потягиваясь и вновь зевая.

В корпусе “4В” гораздо чище и комфортнее, чем там, где разместилась моя палата, но осмотреть обстановку подробнее мне не дают. Доктор Сотников хватает меня за руку и буквально оттаскивает в сторону.

– Пришли. – снова демонстративно зевая, произносит согласно бейджику “доктор Захаров”.

В глаза бросается странный агрегат: прозрачная капсула из стекла с множеством присосок, проводки от которых ведут к гигантскому компьютерному нагромождению. Блестящий, современный, этот аппарат для сканирования активности головного мозга не вписывается в старый обшарпанный интерьер остальной части лечебницы и выглядит словно пришелец среди людей. Меня просят раздеться до нижнего белья и лечь на металлическую кушетку. Я подчиняюсь. Гладкая поверхность неприятно холодит спину, но приходится терпеть. Чувство страха заставляет тело дрожать. Почему я медлю? Почему позволил себя уложить? Из-за чувства вины? А вдруг я действительно нечто плохое? Вдруг я опасен для людей? Мое сердце бьет меня изнутри легким током.