Свою систему гордой тьмы – внутри её одной

Способности взрастить тот нищий воздух – рой.

Приемлем в позе от любви и роет страсть коню -

Твой берег мира от идей, коль скоро я храню

Искусство смерти в нищей тьме – сегодня и одна

Осталась жить в природном сне – навечно влюблена.

Исхожий ритм в прохладе лет – слетается внутри,

Мы подобрели, что возник он снова – впереди

И час за два спадает в нём, как сожжённый костёр,

Куда сегодня мы идём и смертью видим этот сон.

Помаркой, незамеченной в стихе

Искусство ходит, словно шевелит

Потухший номер счастья и огни

За этим миром впавшего безумия.

Куда спустились встречами – они,

Где были сказаны на дне прямого чуда

От вечности, в которой не понять

Искусство мира в новом фитиле?

Ты взял его остановившийся пригиб

И долго мучил слёзами – о чувства,

Но радость схожа прозе о любви,

В великодушии всему уму – дороже.

Искать внутри потерянной красы

Тот летний дождь из мухи – постоянно,

Так странно думать, что нелёгок ты,

Щадящий позу в кресле для ума.

Пока дородна в ситцевом пальто -

Примета ночью – выживать пространство,

Ты ищешь чуткий слова разговор,

Что на фитиль приличествуешь – вновь.

Так вязок с вечера его огонь, молча,

Он дрожью слов поговорит о людях,

Где бездна ходит в ситцевом пальто,

Рисуя нам открытки для потомков.

Чужое детство в сложенном раю -

Нелепо видит всходы о попутном,

Привычном мире краденой души -

Там, где осталось только ей – летать.

Или парить под снежные блага -

Куда – то роскошью из этого довольства,

Где не был ты – тем принятым к ручью

Фантома смерти – в сердце для других.

Очнувшись – скажешь, будто бы сочту,

Что твой поэт оставил эту смерть,

Он говорит о прошлом – в день беды

И только поворачивает правду,

О свой фитиль – в приличных образах,

Играя этой формой в слог умов,

Где не был ты готов убрать вину,

Над только что приправленной – ему

Приметой думать, а потом летать,

Куда ты не хотел убрать из тьмы

Природу вздоха, потухая миром

И видели вороны этим вдаль – твою

Заблудшую систему мира вдоха,

Не ей – ты так заправил речь для снов,

Что завтра будет твой фитиль – готов

И жив для долгой встречи – под игрой.

Для летней просьбы, думая со мной

Ты очищаешь свод простора благородства,

Нуждаешься в излишней простоте

Над ношей, не показанной за сходство.

А твой покойный стыд – вертел умом,

Он жёг фитиль и думая сам – вышел

В одну из истин зла – потухших стен

И там её вину от всех очистил.

Как с вечера, помаркой на стихе

Ты обещал узнать прорехи и дела,

Но этим твой поэт – идёт до тла

В такую же природу светлых лет.

Он держит свод огня и дым – в ответ,

Меняя всполох численного взгляда,

За этим обществом, в которое влюблён

И ждёт ему той вечности – усладу.

Прожив свой номер высшей суеты -

Фитиль от губ дыхания – погиб,

Он вышел в вечер спрошенной любви,

Как стал внутри – одним из просторечий,

Искать и жить его проблемой грёз,

Где дух поэта выжимает – слово

От ясности, в которой тот живёт -

Искусством смысла – в вечности свобод.

Уязвляешь, плывя за рекой

Непрочтённо, но также тоской

Разувешанной в пользе любви,

От того, что идут корабли

К одномыслью и томно мычат,

Им мы думать, кричать не даём,

Только в позу от хохота – ждём,

Что неправда взойдёт от тоски.

Где зимует твой зверь – бытие,

Где ликуют протёртые тени,

Уязвляя свой месяц за толк,

По которому в счастье идём.

Берег стёрт и за илом – Москва

Нам приглядно посмотрит – вдали,

Что такие же гнут – корабли

Идеальное поле из города.

Над планетным восходит умом

Поколение смертной тоски,

Что ни день – обналичит тюрьму

И противные тени в виски.

Ты не хочешь им петь идеал,

Но за ночью стоишь, отродясь,