– Я… м-м-м… это, сняла его, когда купалась, а потом просто надеть забыла, – заикаясь, вдохновенно врала она.

Молодец, быстро нашлась.

– Ой не лги мне, дочь моя. Нельзя здесь лгать, грех это. А Библию ты читаешь?

Она отрицательно мотнула головой.

– Значит, и не молишься на ночь? – мой скорбный голос звучал как страшный приговор. – Тогда послушай меня, раба божья Анна. И вдруг после скорби… – начал читать я наизусть Евангелие от Матфея: – солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою; и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласную, и соберут избранных Его от четырех ветров от края небес до края их…

Откуда я так хорошо знал Евангелие? Да не знал я его, и если честно, то, к своему глубочайшему стыду, даже не читал никогда целиком. Хотя и считал себя относительно верующим человеком. Просто когда-то прочитал отрывок о грядущем апокалипсисе, о котором все время твердили все наши СМИ, пытаясь запугать во что бы то ни стало до усрачки простых обывателей, ну и запомнил, а тут этот отрывок пригодился как нельзя кстати.

Все. Девушка созрела. Она сидела как громом пораженная, тихая такая и смотрела на меня преданными глазами.

– Ты поняла меня?

Она утвердительно закивала головой. Хотя по ее карим очам, в которых царила «полная глубина», я-то понял, что она не поняла ни хрена.

– А вы кто? – продолжая слегка заикаться от волнения, уважительно спросила она.

Обращение на «вы» мне очень понравилось, согласитесь, это намного лучше и, что самое главное, гораздо учтивее, чем «онанист золотушный». Так-то, красавица. Вот теперь можно и пообщаться. Я не стал сразу отвечать на поставленный ею вопрос, кто я. Хотя меня так и подмывало высокопарно сплюнуть что-то типа – я твой командир, а с этого момента вообще царь и Бог для тебя. Наверное, это было бы уже чересчур.

– Смотри. Узнаешь себя? – я взмахнул правой рукой и на стене появилось изображение Ани, летящей с бешеной скоростью в автомобиле, высунувшейся из окна навстречу своей смерти. Опять утвердительный кивок. – Тогда сиди, смотри, слушай и не перебивай.

Я разъяснил ей все точно так же, как до этого Гелла объясняла мне. Только в отличие от меня, Аня справилась со стрессом быстрее, и, вообще, она оказалось девушкой понятливой и крайне сообразительной. На удивление быстро въехала в тему, внимательно выслушала меня, по ходу задав всего пару вопросов. Абсолютно спокойно, без истерик дала мне продолжить и закончить. После чего решительно заявила:

– Ну, все понятно, я, конечно, согласна помочь местным и все такое, но спать с тобой не буду.

Интересный поворот. На что мне пришлось тут же заметить, что она меня не интересует ни в коей мере и никоим образом и, вообще, спать с ней – это последнее, чего бы мне хотелось в этой или же в другой жизни – это была подлая, наглая и беспардонная ложь. Потому как какая-то часть меня, функционируя достаточно автономно и живя отдельной жизнью, находясь под сильным впечатлением от прелестей девушки, восстала, оттопыривая мои брюки в районе ширинки, сковывая тем самым донельзя мои движения. Эта часть изо всех сил тянулась к очаровательной Ане, как подсолнух жарким августовским полднем тянется к солнцу. Близость чувственного, обнаженного тела Ани и полугодовалое отсутствие интимной близости с лицами противоположного пола сильно способствовали этому подъему, и еще, конечно, надо быть честным, чего греха таить, где-то в глубине, я бы даже сказал, очень глубоко в душе, я мечтал, что Аня воспримет меня как рыцаря в сияющих доспехах, спасшего ее от неминуемой гибели, обязательно преисполнится, воспылает ну и… Ну вы меня понимаете, не маленькие. Возможно, я бы даже вряд ли ее вот так сходу, не раздумывая выбрал, если бы мой организм не испытывал неутоленный полугодовой сексуальный голод. Мужики. Мужики, чем вы вообще думаете? На мое утверждение, что она меня ну ни капельки не интересует, Аня ответила ехидной ухмылочкой, которая говорила о том, что провести ее мне, скорей всего, не удалось.