Я всегда знала в любом своем возрасте, что отношения мужчины и женщины станут рано или поздно моим профессиональным интересом. Я никогда в этом не сомневалась – ни в пять, ни в пятнадцать, ни позже. Этот неиссякаемый источник для творчества, подпитываемый непреодолимым любопытством к исследованиям благополучия в паре, в результате стал основным смыслом практики со своими клиентами и группами в Русской Школе Гештальта (РШГ) [5], в которой у меня много ролей: и основатель, и директор, и основной ведущий тренер с 1998 года.

Мой профессиональный перекресток в теме парных отношений – это перекресток четырех наук: психологии, сексологии, гештальт-терапии и нейробиологии межличностных отношений. В середине 90-х, работая на кафедре психологии в Таганрогском радиотехническом университете – Мекке для будущих айтишников, именно для них я разрабатывала мои первые спецкурсы по психологии отношений и сексологии. Можете представить технический университет постсоветского периода, на восемьдесят процентов заполоненный студентами мужского пола, но в котором разрешили вести два таких спецкурса. Недалеко находился педагогический институт и не нужно иметь буйную фантазию, чтобы понять, как рвались десятки девушек – будущих педагогов – на эти спецкурсы. Когда лекции шли в больших залах-аквариумах, они заполнялись «нелегалами» из пединститута. Это был интереснейший период наблюдений, в которых головоломки были в основном из разряда «где же их глаза?», потому как пары притягивались друг к другу, как капли дождя на стекле, в большинстве случаев оказывались на проверке временем «Свадьбой ворона с морской раковиной» [6].

Еще не было Интернета, по сексологии изданы единичные книги, больше статей, да и то в желтой прессе – «в СССР секса нет» [7]. Что касается психологии отношений, выходило и того меньше книг, моментально зачитываемых до дыр в местных библиотеках. Например, издание немецкого врача Р. Нойберта «Новая книга о супружестве» [8]. Но я была полна идей Сергея Сергеевича Либиха [9], профессора Санкт-Петербургской МАПО, публикуемого в 80-е самиздатовским способом, воплощая на своих страницах самые передовые идеи и все те знания, которые возможно было получить из первых уст на его кафедре. Он был одним из немногочисленного списка российских сексологов-академиков в 90-е годы. Когда он вел свои Либиховские среды, на которые мы приходили с гордо поднятой головой как его студенты, занимая место в рядах кресел, остальной народ сидел на полу в проходах и буквально висел на стенах, чтобы мэтра можно было лучше видеть – и все получали наслаждение и удовольствие от тонкости интеллигентного юмора на скользкие темы, учились приличному слову ОБ ЭТОМ и совершенно балдели от понимания глубины любого сексологического вопроса. Поверьте, мы вспомним кое-что из его перлов еще не раз.

Я весьма нескромно скажу вам, что в те годы все мы, кто профессионально увлекся и различными направлениями диалоговой психотерапии (немедицинской), и проблемами отношений – в какой-то степени были первопроходцами в том, что рискнули публично озвучивать и обсуждать в нашей стране темы, которые до этого если и освещались, то в мизерных количествах исключительно в научной литературе. Уже тогда было очевидно и понятно, что семейная или парная жизнь большинства людей намного противоречивей, двойственней, порой болезненней, чем кажется внешне большинству, а львиная доля проблем для пары и вовсе оказывается тупиковой.

Несмотря на то, что диссертацию по психологии я защитила по динамике развития студентов вузов с применением гештальт-подхода, неистребимый дух исследователя влечет меня всю жизнь к динамике отношений в паре. Почти тридцать лет, начиная любую свою программу, курс или лекцию по парным отношениям, я обращаюсь к присутствующей аудитории с одним маленьким вопросом: я прошу поднять руку тех, кто считает, что отношения между родителями были такими, которые они хотели бы повторить. Мы и сейчас можем с вами это сделать вместе: вы хотите таких отношений, как у ваших родителей? Как вы думаете, какой процент людей, довольных совместной жизнью своих родителей, я вижу все эти десятилетия? От пятнадцати до двадцати процентов, и это в лучшем случае – иногда ноль рук на группу – в очном общении или онлайне, на терапевтическом приеме или в группах обучения – цифры изменяются к меньшим показателям, чем больше выборка аудитории.