– У тебя ужасные очки, – прошептала я. Мне хотелось смотреть в его глаза без помехи в виде толстых стёкол. Такой цвет глаз называют ореховым: при ярком освещении они светло-зелёные, но стоит убавить свет, как превращаются в карие.

– Да? И что в них ужасного? – рассмеялся он в ответ.

– Из-за них не видно твоих прекрасных глаз. Ты никогда не носил линзы?

– Нет. Как-то не задумывался. Раньше никто не говорил мне, что у меня красивые глаза. Тем более прекрасные, – Макс слегка покраснел, но я видела, что ему приятно. Интересно, Белла умеет говорить комплименты? Наверняка.

Он подхватил меня на руки и отнёс в свою спальню (или теперь это наша спальня?). Я бы хотела, что мой первый раз случился не сегодня. Не после того, как я застукала его с Беллой и не могла выкинуть это из головы. Но возражать не осмелилась. Не хотела его обидеть отказом. И не хотела, чтобы он снова побежал к ней. Она-то никогда не отказывает. Для неё любой момент подходящий. Но всё это вылетело из головы, когда он коснулся моей обнажённой кожи. Разве может механическая кукла почувствовать то, что творилось в моём теле? Это не только физические ощущения, это нечто большее, позволяющее взлететь, не имея крыльев, и парить среди звёзд. Задыхаться от нежности и распадаться на молекулы в его объятиях.

– Я тебя не разочаровал?

– Я тебя не разочаровала? – мы сказали это почти одновременно и расхохотались.

– Нет, – он пришёл в себя первым.

– Нет, – отозвалась я эхом, положив голову ему на плечо. – Почему ты думаешь, что они тебя не любили? Те девушки, с которыми ты встречался?

– Такое сложно не заметить… В школе я влюбился в самую красивую девочку в классе. Конечно, она меня игнорировала.

– Даже не помогло то, что твои родители – звёзды?

– Я поздний ребёнок, к тому времени о группе «Экстра» уже подзабыли, да и молодёжь слушала совсем другую музыку. Так что слава предков не помогла, а скорее добавила насмешек. Я написал стихи. Той девушке. А она высмеяла меня перед всем классом. Так до выпускного мне это и припоминали.

– Мне жаль. Уверена, стихи были хорошими.

– Так себе. Наивными и глупыми, родительский талант не передался, – он грустно усмехнулся. – Друзей у меня не было. Меня это не тяготило, мне больше нравилось возиться с микросхемами и программными кодами, общения с людьми я всеми силами избегал. Ни с кем из моего окружения не нашлось схожих интересов. Тогда я решил, что сделаю себе друга сам. Так появился первый робот Дил, страшненький, с кучей багов, но с ним я мог часами болтать о чём угодно.

– А сейчас у тебя есть друзья?

– Скорее приятели. Коллеги. Разве что Юрген… Я так и не научился взаимодействовать с людьми. Позже, когда открылся центр «Беллатрикс», и первая партия андроидов произвела небывалый фурор, обо мне затрубили во всех СМИ, я неожиданно стал завидным женихом. Какое-то время даже наслаждался триумфом, думал вот оно – сбылась американская мечта! На одной из вечеринок, которые я, хоть и нечасто, но стал посещать, познакомился с известной моделью, очень быстро у нас завязался роман. Я с ума по ней сходил и был уверен, что это взаимно. Она переехала ко мне и вскоре стала отдаляться. Я и сам виноват, слишком много времени уделял работе, а не любимой. Она мне изменяла. В конце концов стала раздражать, и я указал ей на дверь. Были ещё – один и тот же сценарий, в конце концов мне надоело, и я решил, что девушку я тоже могу создать себе сам, как и друзей.

– Так появилась Белла?

– Нет, до неё были другие модели, попроще, я постоянно совершенствовал их. И горжусь тем, что получилось. Робот не заменит настоящую любовь, но ведь не каждому суждено её встретить.