Но вскоре опомнилась и подняла голову, осматривая свои руки, а потом всех присутствующих:

– Её нет! Я её не чувствую!

– Чего не чувствуешь? – спросил Адфав.

– Боли! Я не чувствую боли!

– Что ж, это прекрасно.

Аяма резко сорвался с места, подошёл к девушке и схватил её за руку. Та сначала забрыкалась и завизжала, но потом успокоилась и радостно воскликнула:

– Даже так не чувствую!

Всё ещё держа Биби за руку, Аяма посмотрел на Пиам. Она тоже поняла.

Выйдя из палаты Биби, Пиам села на скамью. Аяма рядом, но на расстоянии.

– Учитывая всё, что я почувствовала, когда прикоснулась к ней… я не выдержу. Учитывая, в каком она была состоянии…

– Я что-нибудь придумаю. Обязательно.

Адфав тоже вышел.

– Мы ведь можем с ней поговорить? – вскочил Аяма.

– Если объясните мне, ребята, что происходит.

Аяма хлопнул его по плечу, заходя в палату:

– Конечно расскажем. Твоя помощь ещё понадобится.

Пиам вошла в палату осторожно, стараясь не задеть Адфава:

– Спасибо. Снова.

Несмотря на поздний час и события на улицу, Биби была полна энергии и встретила ребят с улыбкой:

– Вы вернулись! Спасибо, что помогли, не бросили на улице ночью одну.

– А теперь нам нужна твоя помощь. – сказал Аяма, разворачивая стул и садясь на него верхом. – Расскажи всё о том, что с тобой произошло.

– Вы имеете в виду…

– Всё! Когда ты начала чувствовать чужую боль, каким образом и всё в том духе.

Биби насторожилась:

– Вы в это верите? Верите мне?

– Ещё бы нам не верить… – буркнула Пиам себе под нос.

– Конечно верим. В этом мире есть много невероятного. Так что, пожалуйста, расскажи! – более настойчиво, но подключив свой шарм, произнёс Аяма.

Биби задумалась, словно отправившись в глубины своей памяти:

– Я выросла в детдоме. Хоть там была тяжёлая атмосфера, и дети совершали жестокие поступки, я всегда могла понять всё. Потому что знала, как им больно. Месяц назад к нам пришла женщина с двумя своим помощницами. Точнее, с подчинёнными. Она оказалась очень богатой, принесла большое пожертвование и забрала меня. Без оформления. Временно. На пробу, так сказать. Когда я пришла к ней в дом, начался ад. Она мучала меня и тех женщин. Била, запирала, морила голодом, спрашивала разные странные вещи. Тем женщинам нравилось, что она делала. Видимо, она их уже сломала. Спустя неделю что-то сломалось и во мне. Поток боли был слишком огромен, что во мне что-то не выдержало. Я начала чувствовать боль от их прикосновений, начала чувствовать склизкую тьму внутри них. Это было невыносимо. Я металась по своей каморке, как ненормальная. После этого она вернула меня в детдом. Но там было слишком много людей, слишком много боли, что мне уже не нужно было касаться их. Боль была в воздухе, и я дышала ей. Я сбежала оттуда и последние несколько дней скиталась и пряталась где только могла, где не было людей. И сегодня я искала еду, но рядом оказались люди. Мне снова стало плохо, я бежала. И вот…

Пиам сидела, закрыв рот ладонью и смотря в никуда. Аяма, облокотившись на спинку стула смотрел на шрамы Биби. Потом резко встал, чуть не уронив стул, и вышел из палаты.

– Но теперь всё хорошо! Я ничего не чувствую и могу вернуться в детдом!

Только сейчас Пиам взглянула на Биби:

– Я рада, что для тебя всё закончилось. Отдохни сейчас.

Пиам тоже вышла и вновь села на ту же лавочку, закрывая лицо ладонями. В голове возились разные мысли. Их было так много, что голова норовила разорваться.

Неизвестно как долго она так сидела, но наконец рядом оказался Адфав:

– Аяма всё мне рассказал.

Аяма выезжал на автобусе из города. Он мог попросить помощи в этой ситуации лишь у одного человека. Но это будет непросто.