– Себ! – потрясенно выдохнула она, в изумлении всплеснув руками.

Как на грех, ее пальцы зацепились за край крошечной чаши, и та упала на крепкий деревянный пол, разлетевшись на несметное число синих и серебристых осколков.

– Вот черт! – бросилась на колени Мила.

Себ ругнулся себе под нос и присел на корточки рядом с ней.

– Прости, – смущенно пробормотал он.

Ох, не так он все планировал!

Мила подняла глаза, взглянув на него сквозь свои темные кудри. Волосы Милы были короче, чем на похоронах, и это ей шло, заставляя ее большие голубые глаза казаться еще больше и подчеркивая ее знаменитые скулы, унаследованные от отца-киноактера.

– Ты не виноват, – сказала Мила. – Я просто удивилась, увидев тебя.

Она аккуратно сложила осколки миски в кучку, потом встала и, подойдя к входу в магазин, развернула бело-красную табличку с надписью «Закрыто». Потом повернулась к нему, скрестив руки на груди, закрытой забрызганным краской фартуком.

Всего на какую-то секунду Себу показалось, что Мила рада его видеть. Но выражение ее лица тут же изменилось.

– Итак? – подтолкнула она.

Себ заранее продумал речь. Что-то вроде объяснения того, почему он не отвечал на множество ее звонков, электронных писем и сообщений в соцсетях на протяжении месяцев, прошедших с похорон Стеф, – пока Мила не отчаялась получить ответ.

Размышляя об этом, Себ пришел к выводу, что трудно было объяснить то, чего он и сам по-настоящему не понимал.

– Я облажался, – наконец произнес он. Коротко и ясно.

Мила вскинула брови, но от Себа не ускользнуло, что ее напрягшиеся было плечи немного расслабились.

– Я пыталась связаться с тобой вовсе не для того, чтобы мне стало легче, как ты написал. И не из-за угрызений совести, – пояснила Мила и, после долгой паузы, добавила: – Я волновалась о тебе.

А! Да, он ответил на один имейл. Себ помнил, как печатал ответ, злобно колотя по клавиатуре.

– Я был сам не свой.

Мила кивнула:

– Знаю. Жаль, что ты не позволил мне поддержать тебя.

Она подошла к нему и протянула руку, но тут же уронила ее, так и не решившись коснуться его. Только теперь Себ понял, что Мила не сердится на него. Он неверно истолковал прищур глаз, напряжение в мышцах…

Она насторожилась, а не разозлилась. Словно защищалась.

Он знал, что сделал ей больно на похоронах, и она все еще обижалась на него.

Удивительно, ведь Мила, которую он знал, всегда была такой уравновешенной. Такой сильной. Такой самоуверенной. Она не обращала внимания на всякие мелочи.

И все же он обидел ее – а ведь считался другом. Когда-то он был одним из самых близких ее друзей – и ни в коем случае не желал причинить ей боль. Мысль, что он все-таки сделал это, казалась ему невыносимой.

– Ты не облажался, – произнесла Мила после долгого молчания. – По-моему, в такой ситуации не существует каких-то правил. Мужчине, потерявшему жену, позволительно вспылить. Я – большая девочка. Как-нибудь переживу.

Она была слишком доброй, слишком понимающей…

– И все-таки я хочу попросить прощения, – сказал Себ. – Чтобы извиниться. За то, что я сказал на похоронах, и за все то, что было потом. Мы с тобой оба потеряли Стеф. Вот почему я здесь.

– Хорошо, я принимаю твои извинения. Но только если ты пообещаешь не присылать больше такие недобрые письма. Идет?

В ее глазах сверкнули искры. Те самые, что отличали сильную, дерзкую, упрямую Милу – и в подростковом возрасте, и сейчас.

– Идет, – с облегчением улыбнулся он.

Сейчас ей было двадцать девять. На год меньше, чем Себу. Она созрела и утратила угловатый подростковый облик, но по-прежнему оставалась той самой Милой Молинье, сопровождавшей большинство воспоминаний его детства. Себ жил за два дома от нее в элитном районе Пеперминт-Гров – хотя в ту пору они и понятия не имели о том, в какой привилегированной обстановке росли. Все трое – Стеф, Мила и Себ – заботились исключительно о том, каким будет их следующее приключение. Строить крепости, кататься на велосипедах, втайне ездить в магазины за пухлыми пакетиками леденцов… Да и потом, став старше, они умудрялись поддерживать дружбу, несмотря на то что их разделили по разным школам, учитывавшим гендерную специфику. Они вместе делали уроки, вместе тусовались.