Серхио: под камнем в цветочном горшке – ключ. Всё твоё, брат.

Я: Спасибо.

Я быстро собрал вещи – пара дней, никто и не заметит. Зашёл к Касперу:

– Я на пару дней улетаю. Не теряй.

– Всё норм?

– Да. Просто хочу передохнуть.

– Окей…Сiao mi amor.5

– Сiao6.

Такси приехало через пять минут. Пока ехал, я купил билет – через четыре часа я буду далеко. Телефон молчал. Мысли – нет. Они были при мне. Бежать можно куда угодно, но от себя – нельзя.

– Соломон Стоун?

– Всё правильно, мэм. Какие-то проблемы?

– Нет, всё хорошо. Приятного полёта.

– Спасибо.

Я забрал документы и рюкзак. Вещей было немного – не было смысла тащить с собой чемодан. Сегодня вторник. Если мне хватит двух дней на перезагрузку, то к вечеру пятницы я уже буду дома. План был хорош. Я прошёл в зал ожидания, надел наушники, включил музыку и стал наблюдать за людьми. Было спокойно. Аэропорт напоминал какой-то свой, отдельный, замедленный мир.

Телефон завибрировал – входящий вызов от отца.

– Да, пап, привет.

– Привет. Почему ты полетел один? Без охраны? Без Каспера?

– Мне нужно побыть одному, пап.

– Это не безопасно. Давай я отправлю людей встретить тебя? Мама переживает.

– Я в порядке. Не надо ни охраны, ни машин.

– Соломон…

– Да, отец?

– Почему с тобой и братом стало так сложно договариваться?

– Мы выросли. И пошли в тебя.

– Нет. Думаю, вы пошли в дедушку. Хотя, старик, конечно, закалил вас…Ладно. Пусть мой водитель всё-таки тебя встретит. Так мы с мамой будем спокойнее. – Хорошо. Договорились.

– Береги себя, сын. Люблю тебя.

– И я тебя, пап. Привет маме. Я положил трубку и несколько секунд смотрел в темноту.

Иногда – очень редко – в голосе отца не было тяжести власти, командного тона или скрытого напряжения. Иногда он звучал просто как папа. Тот, кто хочет, чтобы ты доехал живым. Кто волнуется. Кто передаёт привет от мамы, не потому что надо, а потому что по-настоящему вспомнил.

И именно в эти редкие моменты я понимал, каким он был бы, не будь частью этого мира. Какой могла бы быть наша семья, если бы за каждым "береги себя" не стояли люди с автоматами.

Но я знал: таких моментов немного. И потому держался за каждый – как за детское письмо, которое ты хранишь в ящике, хотя давно вырос.

Интересно, откуда он узнал о моём вылете? Возможно, кто-то из сотрудников аэропорта слил информацию. Или Серхио. Или…Каспер? Хотя, вряд ли. Он бы не сдал. Мы всегда прикрывали друг друга перед родителями.

Объявили посадку. Всё скоро я буду один. Меня проводили в бизнес-класс. Помимо меня летели ещё двое. Рейс был поздним, поэтому полупустым. Я устроился в кресле, заказал бокал шампанского – у меня, считай, отпуск – и…вырубился. Видимо, эмоциональная усталость взяла верх. Мне снилось небо и облака. Я трогал их руками, но они рассыпались в пустоту. Подсознание явно что-то подсказывало, но я решил пока не вникать.

Меня разбудила стюардесса:

– Сэр, через пятнадцать минут посадка. Не желаете кофе?

– Да, двойной американо, пожалуйста.

– Хорошо, сэр.

Кофе оказался неплохим. Конечно, не кубинский, но я не придирался. Пока пил, смотрел в иллюминатор на облака. Те же, что снились. Нужно было менять тактику с Мегги. Как говорил Иван после моего расставания с Сэм: «Клин клином выбивают».

Самолёт плавно приземлился. Все захлопали – я тоже. Вот и начались мои два дня тишины. После выхода из салона меня ждал Range Rover. Отец не обманул: не пришлось даже идти пешком до здания аэропорта. Водитель, солидный седовласый мужчина, молча забрал мой рюкзак и открыл дверь.

В салоне уже стоял кофе. Кубинский. Он знал, что я люблю. Я сделал глоток – насыщенный вкус, терпкое послевкусие. Дом. Настоящий, без шума Нью-Йорка, без Мегги, без Питера, без ожиданий. Только воздух. Влажный, горячий, пахнущий солью и тишиной.