И отрубился, паразит!

— Бредит, — нахмурился лекарь и снова склонился над пленником. — Похоже, у него сотрясение мозга. 

“Даже два!” — молча скрипнула я зубами. Если учесть влюбленность Ивара.

Лекарь выпрямился, приложил руку к груди.

— Не беспокойтесь, светлейший, к утру он будет здоров.

— Надеюсь! — вайр развернулся и, раздраженно сцапав меня за плечо, потащил за собой.

17. Глава 17. Черная ведьма

Я не сопротивлялась. Состояние было такое, словно меня приложило пыльным мешком — голова кружилась, я задыхалась от жары, обилия магии, отголосков чужой боли, потому даже не видела, куда меня тащит лорд Арнар Раштар по мрачным коридорам каземата.

Шли довольно долго. Встречные стражники молча приветствовали Первого вайра, вскидывая сжатый кулак и резко распрямляя пальцы — знак горящего Пламени. Гремели засовы, лязгали замки, скрежетали ржавые петли, но ни звука человеческого голоса, кроме далеких истошных криков: в казематах крепости опять кого-то пытали, и от этого или по какой иной причине ноздри ловца гневно раздувались, и от него пульсирующими волнами расходилась сила.

Я мысленно била себя по рукам, чтобы не прикоснуться к соблазнительно вкусной, такой родной магии, ни капли не взять! Я жаждала до иссупления, но запрещала даже думать о полном восстановлении. Не сейчас. Не сегодня. Не здесь.

Обычно истощенная фрейра приходит в Круг, и сестры щедро делятся с ней  огнем, напитывая с лихвой. Не Купель, но смертельно больных фрейры поднимали в Круге. Мне бы сейчас не помешало. Я уже почти сутки ограничиваю себя, запретив даже естественное восстановление. А это очень вредно для магических каналов. Они перестают быть эластичными, трескаются как дно пересохшего ручья. И потом восстановление проходит с большими проблемами.

Распахнулась очередная железная дверь, и вайр остановился так резко, что я ткнулась носом в его плечо, вдохнула запах мужского разгоряченного тела, и голова закружилась еще сильнее.

Почему этот чертов ловец так на меня действует? Как ни один мужчина в этом мире. И, я уверена, в родном таких точно не было.

Или это действие печати ученика?

Я стремительно отстранилась.

Куда мы пришли? Тут темно, как в могиле, и так же сыро. Пахло раздавленными клопами, мочой и кровью. Обострившиеся чувства сообщали, что мы вошли в маленькое тесное помещение. Дверь тут же захлопнулась. Стража осталась позади, в коридоре. По позвоночнику пробежала волна мурашек: что это всё значит?

— Свет! — хрипло приказал Арнар.

Вспыхнуло сразу два факела под потолком, осветив грязную одиночную камеру. Карцер, в котором для узника не было даже охапки соломы. У противоположной стены скрючилась на полу растрепанная женщина в черном платье. Она дернулась и заслонилась локтем от яркого света.

— Темной ночи, мейте Дагмара Бримис, — приветствовал ее вайр.

“Темной ночи” — так принято приветствовать некромагов и ведьм Черного круга вне зависимости от времени суток.

Вот и приплыли. Похоже, из этой камеры я уже не выйду. Черные ведьмы обладают потусторонним нюхом на кровь. Их ни иллюзия с толку не собьет, ни мои актерские ухищрения, ни поистершийся грим. И о женской солидарности Черный круг и не слышал. Эта мегера меня точно выдаст.

— Ночь была темной до твоего прихода, — ворчливо отозвалась арестантка, приопустила локоть и, подслеповато моргая, всмотрелась в ловца. — Это ты, красавчик?! Чтоб тебя… — но проклятие не сорвалось с ее языка, ведьма поперхнулась и закашлялась. — Почему меня тут держат, а? Я все рассказала о делишках старика Винцоне без утайки! Меня обещали отпустить!

— Может, что-то утаила?