Условия непростые, но и я занималась танцами уже не первый год, поэтому была спокойна, не считая волнений перед самим выступлением.

Первые два номера были динамичными, третий же – более мелодичный и откровенный благодаря черным купальникам с глубоким вырезом и колготкам в крупную сетку.

Я так и не знала, смог ли приехать Егор, поскольку все утро провела в суете и сборах, но во время последнего номера все же несколько раз поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы он увидел меня такой: женственной и пластичной. Чтобы наконец посмотрел на меня не как на девчонку из квартиры напротив, которая росла у него на глазах, а как на девушку. Стоит ли говорить о том, что с такими фантазиями я вела себя более раскованно во время выступления?

Отчетный концерт прошел удачнее, чем мы даже могли предположить. Немного почудили младшие группы, но это норма – детишки всегда больше волновались и отвлекались. В номерах же старших групп все прошло почти без косяков.

После того, как ушли с общего поклона перед зрителями, мы вернулись в гримерку и принялись обниматься, поздравляя друг друга.

Даша собрала вокруг себя танцоров из всех групп и, похвалив нас, объявила, что в следующий раз мы соберемся теперь только в сентябре.

Было немного грустно. К тому же я подумала о том, что новый сезон начну уже в качестве студентки, а не школьницы, и переживала, чтобы учеба в вузе и танцы друг другу не мешали.

Тем не менее, отдых нужен всем, поэтому мы, как следует пообнимав напоследок изрядно помятого хореографа, разбрелись переодеваться.

Собрав вещи, я попрощалась с девочками и вышла из гримерной.

Стоило мне оказаться в фойе, как меня едва не уронила на пол налетевшая на меня туша. То, что этой тушей является мой брат, я смогла понять только по оглушительному ору «Янчи-и-ик!» и знакомому одеколону. Что за идиотская привычка нападать на меня с разгона как будто мы играем в американский футбол…

Ноги потеряли опору, и я оказалась приподнята над полом.

– Вадька! – вскрикнула я, роняя рюкзак и чехол с костюмами.

Брат закружил меня на месте, а я думала лишь о том, чтобы мы не снесли кого-нибудь из окружающего нас столпотворения желающих поскорее выбраться на улицу людей.

Наконец брат поставил меня на ноги, и я, справившись с небольшим головокружением, смогла рассмотреть Юлю Светлову, которая подняла с пола мои вещи.

– Яна, ты просто красотка, – с улыбкой произнесла она.

– Спасибо, – улыбнулась я в ответ.

– Не красотка – богиня! – заявил Вадим, забирая у Юли мои вещи. – Самая талантливая, самая артистичная…

– Я бы еще добавила, что самая сексуальная, – добавила Светлова, беря Вадима под локоть и вызывая у меня смущение.

Брат округлил глаза:

– Я не могу так сказать про свою сестру.

– Зато я могу.

Я обернулась и увидела пробирающегося к нам через толпу Егора. Сердцебиение тут же участилось.

– Янчик, ты была чертовски горяча, – произнес Исаев. Он приблизился ко мне, приобнял за плечо и поцеловал в щеку, отчего мое лицо опалило жаром.

Растерявшись, я пробормотала слова благодарности, чувствуя, как внутри меня поднялся ураган радости от того, что Егор все же приехал меня поддержать и видел выступление.

Но ураган заметно поутих, когда я увидела показавшуюся следом за ним Алю Сизову. Видимо, только я придала значение тому, как она взяла Егора за руку и потянула на себя, оттаскивая от меня.

Исаев, послушно отступив и приобняв Сизову за талию, напоследок подбадривающе мне улыбнулся, а я бросила быстрый взгляд на самодовольную физиономию Али, которая не сказала ни слова и лишь холодно смотрела на меня. Но мне было плевать, потому что мое плечо все еще хранило тепло ладони Егора, а щека все еще горела в том месте, где ее коснулись его губы.